История эволюции военной отечественной формы. Функции военной истории

Муниципальное бюджетное образовательное учреждение

« Средняя общеобразовательная школа №9»

История

ИСТОРИЯ ЭВОЛЮЦИИ ВОЕННОЙ ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ФОРМЫ

Позднякова Екатерина Дмитриевна,7 «А»

Руководитель:

Борисова А. В. ,

учитель истории и обществознания

Абакан, 2015

ОГЛАВЛЕНИЕ

1. Введение..............................................................................................2

2.Глава 1. Дореволюционная форма.....................................................5

3. Глава 2. Эволюция отечественной формы послереволюционного времени....................................................................................................................14

4.Глава 3. История современной отечественной военной формы.....21

Заключение............................................................................................26

Библиографический список.................................................................27

ВВЕДЕНИЕ

Листая семейный альбом, мы обнаружили, что черно-белые фотографии прадедов и дедушек вызывают у нас трепет и восхищение. От чего возникают такие чувства? Их открытые лица, искренняя улыбка, внешняя родственная схожесть… Главное - все они одеты в военную форму!

Нас заинтересовало то, что военная форма выглядит по-разному. Фасон мундира прадедушки - солдата Царской Армии - отличается от мундиров дедушек, воевавших в Великую Отечественную Войну, и совсем не походит на военные костюмы родителей - офицеров Российской Армии. С чем связано такое отличие, откуда идет мода военного мундира?

С этим вопросом мы отправились в Хакасский национальный краеведческий музей имени Л. Р. Кызласова. И вот, что мы узнали:

С древних времен человечество ведет военные действия, защищая свои территории и завоевывая новые земли. Воины надевают определенный наряд - военную форму одежды. Изначально такая одежда служила для защиты жизненно важных органов от поражающих факторов, например, кольчуга защищала от стрел. С развитием военной техники военная форма претерпевает изменения. Кроме защитной и маскирующей военная форма постепенно становится практичной, комфортной, эстетичной и даже модной. Требования к современной военной форме достаточно высокие - одинаковая по стилю, покрою, цвету, строго регламентированная по внешнему виду, она указывает на принадлежность воина к тем или иным вооруженным силам.

Ввиду приближения юбилея Великой Победы очевидна становится актуальность представленной работы: необходимо подробнее узнать о героях войны, носивших военную форму. Считаем важным для развития патриотизма у современных подростков и зарождения чувства гордости за деяния героев своей страны, заинтересовать молодежь историей эволюции военной формы. Может быть они захотят больше узнать о своих родных, принявших участие в военных действиях, сами решат носить военную форму, защищать свой народ и Родину. Также хочется отметить, что полученная информация в процессе исследования пригодится мне в жизни: я обязательно постараюсь передать ее своим потомкам.

Цель исследования : изучить историю эволюции отечественной военной моды и проанализировать изменения деталей отечественной военной формы на разных исторических этапах времени на основе исследования музейных экспонатов, данных научной литературы и фотографий семейного альбома.

Задачи :

Изучить музейные экспонаты по изучаемой теме,

Изучить принципы и факторы изменения военной формы,

Подробнее узнать судьбу родственников, носивших военную форму.

Рассмотреть фотографии из семейного архива автора исследования, относящиеся к теме работы.

Предмет исследования : военная история России.

Объект исследования : военная форма на разных временных этапах отечественной истории.

Военной формой или униформой называется одежда военнослужащих, обязательная для ношения в вооружённых силах страны и иных формированиях, состоящих на государственной службе. Военная форма в различных вариациях известна с древнейших времён у разных народов и цивилизаций .

Эволюция отечественной военной формы происходила на всех этапах существования России в зависимости от самых разных причин: от личных пристрастий руководителей страны, от модных тенденций и практических соображений. Во всех тонкостях изменений военной формы нам и предстоит разобраться в своем исследовании!

ГЛАВА 1. ДОРЕВОЛЮЦИОННАЯ ФОРМА

История военной моды начинается с древних времен.Принято считать, что единообразный военный костюм, призванный различать воинские части, появился в армиях в XVII веке. Однако, существование специальных цветовых сочетаний для костюмов военных встречаются и в более ранее время. Изучая экспонаты музея, находим реконструкцию Древнетюркского воина рубеж I -II тыс.н.э.

Мужчина - воин одет в кольчугу, закрывающие спину, грудь и плечи, шлем, защищающий голову и лицо, обязательный атрибут - щит, закрывающий фронтальную часть туловища.

На этом стенде мы изучили предметы одежды и вооружения кыргызского воина XVI-XVII в.в. Экспонаты неплохо сохранились до наших дней, потому что изготовлены из металла. Основная функция этих костюмов – это защита жизненно важных органов от поражающих факторов – копья и стрелы. Об эстетической стороне мы не можем судить, возможно, в те времена мужчина в таких доспехах считался эталоном моды и стиля, пусть слегка неповоротливым и громоздким. Главное, он мог защитить себя и свою землю.

Нами были изучены экспонаты Хакасского национального краеведческого музея имени Л Р. Кызласова, касающиеся военной формы, но полная экспозиция военного костюма находиться в архивах и будет показана только к 9 мая. К сожалению, доступ в архивы закрыт. Чтобы узнать больше о военной моде, я обратилась в интернет музей Военной формы в Подмосковье. И вот, что мы узнали:

Форма, фасон и материал военной одежды до XVII века остается почти неизменным. Мы видим, как меняется одежда с изобретением стрелкового оружия и пороха. Порох изобрели в XII веке, но в военной промышленности стали использовать только в XVII в. Поэтому с XVII века военная форма претерпевает значительные изменения.

Доспехи воина VII -IX в. н. э.

Поместное войско стрелков XVI века.

Доспехи царя Алексея Михайловича XVII в.

Важно отметить, что замена традиционной для Руси одежды в армии на европейскую также, как и запрет носить дворянам иные виды костюма, кроме европейского находились в ряду реформ Петра I, которые носили определенный знаковый характер.

Период правления Павла и Павловичей называют временем расцвета в России систематизации военного мундира. Если Петр I явился зачинателем унификации одежды для военных, не успев, правда, ее закончить из-за войны со шведами, то весь XVIII век русская военная форма изменялась согласно им заложенным канонам. Помним приверженность Павла I прусским традициям униформы, но также нельзя забывать, что Петр I, в том числе, заимствовал образцы военного обмундирования у германцев для привнесения их в русскую армию. Речь, в первую очередь, идет о Саксонцах, которые были союзниками Российской империи в Северной войне. Можно заметить, что в данный период одним из преобладающих цветов являлся красный, который был цветом мундиров саксонских солдат.

После взашествия на трон нового императора Александра I "погончики и петлички" снова становятся неотъемлемой частью быта русской армии. Несмотря на то, что покрой мундира изменился, его суть оставалась "павловская". Мундир, в отличие от военной одежды в XVIII веке, становится уже неотъемлемой частью жизни русского общества. Это можно объяснить вполне просто: русские императоры были прежде всего людьми военными, получавшими военное воспитание и образование. Армия была для них с детва идеалом. Даже среди статских чиновников империи трудно назвать лицо, которое хотя бы в молодости, хоть несколько лет не носило бы офицерского мундира. С одной стороны, причина этому лежала в беспрерывных войнах, которые вела Россия в тот период времени, с другой стороны - в том, что форма постепенно становится обязательной в том числе и для гражданских ведомств.

К началу 30-х гг. XIX века завершилась унификация военного мундира. Уже не существует каких-либо различий в правилах его ношения. Основным цветом николаевских солдат становится темно-зеленый мундир с красной отделкой. После 50-х гг. унификация и торжество стандарта пойдут на спад. Но Александр II проведет кардинальные изменения именно в военной сфере − начнет с изменения покроя мундира в 1855 г. во всей армии, а закончит проведением закона о всеобщей воинской повинности, вместе с этим параллельно еще раз поменяв внешний вид военного мундира.

Александр III, известный как царь-миротворец, не приветствовал ведение войн, и он ввел военную форму, которая соответствовала бы его эстетическим вкусам − однообразную и скромную, которая, как думал император, брала свои корни в одежде народной. Этот скромный “народный” стиль преобладал в одежде российской армии до 1907г., когда под влиянием поражения в русско-японской войне правительство пыталось поднять боевой дух армии введением новой военной формы. Новые образцы отличались соединением разных типов мундиров, которые использовались в русской армии с 1812 по 1881гг. При всем этом, кроме парадной яркой формы вводилась еще и форма полевая, защитного цвета, которая была едина для всех родов войск. В 1913г.была произведена последняя попытка совместить парадную и полевую формы, при помощи настегивания на последнюю ярких деталей типа лацкана или эполет, но из-за начала Первой Мировой войны эта идея полностью так и не была реализована .

Рядовой Киевского гусарского полка в парадной форме, 1845-1855

.

Музей военной формы в Подмосковье

Изучая военную форму дореволюционного периода, мы решили обратиться к семейному архиву абаканской семьи Поздняковых.

Эта фотография 1910 года – единственный снимок прадеда автора представленной работы! Семья Поздняковых этим снимком очень дорожит, так как в тридцатые годы прошлого столетия прадедушку репрессировали и забрали все имущество. Чудом сохранилась эта фотография. На снимке прадеду автора исследования, Жолобову Никандру Галактионовичу, всего 20 лет. На снимке он справа, одет в военную форму Царской Армии. Видно, что три товарища вместе служат в одних войсках, запечатлены в радостный момент, возможно, они пели под гармонь. У всех троих улыбки на лицах, бравый вид, сапоги начищены до блеска … Разве могли они предположить, что именно такими их запомнят правнуки.

Невольно понимаешь, что военная форма и погоны накладывают определенную ответственность, подвигают на поступки и даже подвиги, меняют образ жизни…

ГЛАВА 2. ЭВОЛЮЦИЯ ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ФОРМЫ ПОСЛЕ РЕВОЛЮЦИОННОГО ВРЕМЕНИ

Впервые после революции 1917 года в Красной Армии вводятся общая для всех военнослужащих форма одежды и единые знаки различия для командного состава в 1919 году. Приказом номер 116 от 16 января 1919 года РВСР ввел нарукавные знаки различия командного состава: для младшего комсостава − под красной звездой красные суконные треугольники, для среднего − квадраты и для старшего − ромбы и петлицы с расцветкой по родам войск.

Музей военной формы в Подмосковье

Разноцветная форма XVIII -XIX веков канула в лето. Вскоре на смену прошлому "разноцветью" пришла практически однообразная советская форма: приказом от 8 апреля 1919 года были утверждены первые образцы обмундирования: шлем, пехотная и кавалерийская шинели с тремя нашивками-хлястиками на груди из цветного сукна по роду войск, кожаные лапти и летняя рубаха с тремя полосками сукна на груди цветом по роду войск .

В 1924 году, когда проводилась военная реформа, армия перешла на новую форму одежды, более упрощенную. Отменялись нагрудные клапаны и нарукавные знаки различия, на шинели и гимнастерке нашивались петлицы. На петлицах крепились металлические знаки различия, покрытые красной эмалью: для высшего командного состава - ромбы, старшего - прямоугольники, среднего - квадраты и младшего - треугольники. У красноармейцев на петлицах указывались номера полков .

Единая система воинских званий в армии для всего командного и начальствующего состава была введена в 19433 году, тогда же были введены и погоны. Таким образом советская военная форма приобретает современный вид.

Введенная в 1943 году система знаков различия воинских званий в целом так и осталась неизменной вплоть до времени распада СССР, превращения остатков Советской Армии в Российскую армию в 1992-94 годах. Происходили лишь частичные изменения .

Музей военной формы в Подмосковье

Одежда главнокомандующего парадом Победы 1945г.

Для более детального ознакомления с особенностями военной формы послереволюционного времени мы вновь обратились к архиву семьи Поздняковых.

На представленных ниже пожелтевших фотографиях времен Великой Отечественной войны изображен двоюродный дедушка автора исследования − Чугунов Алексей Ермилович. Фасон военной формы достаточно прост и практичен. Интересны брюки галифе, суженные от колен и значительно расширенные на бедрах. В таких брюках не только удобно сапоги носить, но и на коня садиться.

Подробную судьбу дедушки мы смогли узнать от его дочери, тети автора исследования, живущей в Москве. Алексей Ермилович родился в 1925году в Сибири. Когда началась война, ему было 16 лет. С ноября 1941 года по январь 1943 года дедушка был командиром партизанского отряда под городом Рузой (Подмосковье)

С января 1943г. по сентябрь 1943г. – курсант пулеметного полка.

С 1943 года – командир отделения 17/20 зенитно-артиллерийского полка первого танкового корпуса Брянский, затем первый Прибалтийский фронт, с 1945г. – Белорусский фронт.

Победу встретил в Кёниксберге и сразу же был переброшен на восток на Русско-японскую войну, затем служил на Чукотке. После войны Алексей Ермилович работал первым секретарем обкома партии в Рузе, затем в Москве. Умер в 1999 году, похоронен в Москве. Его военная форма и награды являются экспонатами краеведческого музея в городе Рузе.

На этой фотографии изображены прадедушка с прабабушкой автора исследования в форме образца времен Великой Отечественной войны: Уржунцев Василий Маркелович (1920-1986гг) и Уржунцева Евдокия Георгиевна (1924-1997гг) вместе служили в годы Великой Отечественной войны в десятой Воздушной Армии, после войны поженились и прожили долгую и счастливую жизнь. Похоронены в г. Макеевка Донецкой области.

На данных фотография из архива семьи Поздняковых изображен двоюродный дедушка автора работы − Абросимов Иван Васильевич 1920-1996 гг. Служил в пехотных войсках на Ленинградском фронте. Был ранен, похоронен в поселке Копьево Ордженекидзевского района республики Хакасия. В его гардеробе мы видим неизменный атрибут военной формы пприода русской зимы− шапку- ушанку и валенки.

Первое заметное изменение военной формы произошло уже только в 1955 году, когда были отменены цветные канты на полевых погонах сержантов и солдат. Вводятся эмблемы родов войск зеленого цвета, размещавшиеся чуть ниже пуговицы, а не в центре погона. Из-за этого нашивки по званиям сместились чуть ниже по погону. Единые красные нашивки сменили цвет бордо и коричневый.

"Повседневные цветные погоны солдат и сержантов с декабря 1955 года также утратили цветные канты, эмблема также переместилась к пуговице, а нашивки золотистого (желтого) цвета для командного состава и серебристого (серовато-белого) для всех остальных также несколько сместились вниз" . Важно то, что с с ликвидацией кавалерии как рода войск были отменены синие погоны.

С введением в 1970 г. новой формы одежды для солдат, сержантов и курсантов было оставлено всего три основных цвета погон: для мотострелков и как общевойсковой − алый; для авиации и ВДВ − голубой; для всех остальных родов войск − черный. Несколько позднее литера "К" была введена на погоны курсантов военных училищ. Погоны и петлицы на на всей форме солдат и сержантов без исключений стали цветные с нашивками золотистого цвета. Погоны цвета хаки с красными нашивками остались только на полевой солдатской и сержантской форме.

ГЛАВА 3. ИСТОРИЯ СОВРЕМЕННОЙ ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ВОЕННОЙ ФОРМЫ

С осени 1991 года в нарождающихся национальных армиях бывших союзных республик СССР вводятся свои собственные знаки различия. В России создание Российской Армии официально будет провозглашено Указом президента России № 466 от 7 мая 1992 года. Однако прежние форма и знаки различия юридически просуществуют до Указа президента России № 1010 от 23 мая 1994 года о введении формы одежды и знаков различия Российской Армии .

Но в целом, еще долгое время в армии можно было встретить смесь старого и нового: если к 2000 году офицеры носят в основном уже новые знаки различия и форму, то в большей степени сержанты и солдаты все еще носят знаки Советской Армии. Так, например, на погонах советского образца с литерами "СА" можно было увидеть новые сержантские знаки различия. Или же, напротив, на погонах нового образца советские сержантские нашивки.

На этих фотографиях 1992 года из семейного архива семьи Поздняковых изображены родители автора в полевой и повседневной форме курсантов. Из их рассказов можно узнать, с каким волнением и трепетом они впервые надевали военную форму. Ведь надев форму и погоны, становишься ответственным за свой народ и Родину.

Удивительно, но военная форма нравится не только представителям сильного пола. На фотографиях, редаставленных выше, изображена мама автора исследования в 1993 году. По ее рассказам, привлекательность военной формы также кроется в том, что форма даже скрывает дефекты фигуры, придавая стройность и элегантность. Девчата в военной форме на улицах Томска ловили на себе восхищенные взгляды прохожих. От молодых людей, желающих познакомиться, не было прохода. Некоторым военная форма даже помогла устроить личную жизнь – вот еще одно из преимуществ военной формы!

На этой фотографии изображен папа автора представленной работы во время сдачи зачета по физкультуре. На нем полевая военная форма офицера Российской Армии. Камуфлированная расцветка позволяет идеально маскироваться в условиях боя, хлопковая основа ткани выполняет функцию терморегуляции при значительных физических нагрузках, свободный покрой не препятствует активным движениям, а множество карманов делают форму удобной и стильной. Горловина, манжеты рукавов и штанов плотно прилегают к телу, защищая от укусов клещей, комаров, змей.

Удобная обувь из натуральной кожи на шнуровке с высокой голяшкой в виде берц позволяет свободно перемещаться в любых климатических и географических условиях при любых физических нагрузках. Голова защищена камуфлированной кепкой на хлопковой основе с козырьком и опускающимися ушками.

У этой военной формы нет недостатков. Она многофункциональна, практична, комфортна, выполняет защитную и маскирующую функции. Не случайно, современные дизайнеры используют этот стиль в современной одежде, назвав его милитари.

В семейном архиве также были найдены фотографии, на которых представлены модели парадных военных мундиров родителей автора исследования:

На этом снимке папа с сослуживцами после парада Победы 9 мая 2008 года. Мы видим парадный костюм офицера Российской Армии. Он украшен аксельбантом, золотым цветом погон и пуговиц, подчеркивающих торжественность момента.

На этом снимке родители автора работы изображены в парадной форме военно-морского флота в г. Североморске. У папы здесь нет аксельбантов, а присутствует кортик на ремне, нашивки на воротнике под золото в виде дубовых листьев (так называемые дубы). Парадная форма женщины-офицера не столь нарядна, отличается от повседневной лишь белым цветом рубашки. Мне кажется, моей маме она идет.

Так 9 мая 2014 года в военно-патриотической игре «Лазертак» автора исследования и его команду частично одели в военную форму. Бегать, прыгать, ползать удобно, комфортно, безопасно, даже грязи не видно!

На этом снимке мы с турклубом на Ергаках, почти у половины туристов элементы военной формы присутствуют в одежде, ведь в таких походах в одежде ценится практичность, удобство и безопасность. Не случайно стиль милитари так актуален в наше время.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Таким образом, так же как неразрывно судьба армии связана с судьбой общества, так же армия связана с её военной одеждой. Изучая историю мундира не только на бытовом уровне, но и как развитие системы военной регламентации или знаковой системы, можно увидеть еще одну грань в изучении истории русской армии и Российского государства в целом.

Изучая историю военной моды, мы узнали не только о фасонах, характеристиках, функциях военного мундира различных времен и народов, но и более подробно узнали о своих родственниках, носивших военную форму, воевавших в Великую Отечественную войну. Ведь раньше, листая семейный альбом, нам просто нравилось смотреть на людей в военной форме. Сейчас мы знаю судьбы этих близких нам людей, наших предков. Ведь это они защищали нашу страну, сохранили мир и дали возможность нам родиться и жить под мирным небом. Постараюсь сохранить и передать память о них моим потомкам.

Удивительно, но готовя материал этой научно-исследовательской работы, автор исследования неожиданно написал стихотворение, которым мы и завершаем наше исследование:

Прадед завещал.

Пусть возраст невелик и нет седых волос,

Я помню о родных, кто мир стране принес!

Мой прадед воевал, Россию защищал

Я вижу, как отец судьбу свою связал

Отечеству служить и в детстве рассказал:

Твой прадед воевал, Россию защищал

Зачем же мы тогда все ссоримся, сосед?

Ведь на одной земле живем уж много лет.

Наш прадед воевал, Отчизну защищал

И я хочу прожить в безоблачной стране

И детям рассказать о страшной той войне,

Как прадед воевал, Россию защищал

БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЙ СПИСОК

1. Архарова А.С. Патриотическое воспитание в воспитательной системе школы // Краеведческие аспекты воспитания гражданина России. Тезисы докладов научно-практической конференции.− Рязань, 2001. −С. 98.

2. Груздов Е.В. Геральдика за семиотикой и символогией // Культурологические исследования в Сибири. − Омск, 2000. −№1 − С. 44-53.

3. Дмитриев В.Д. Мужчина. Воин. Охотник.− РЭМ, Санкт-Петербург, 2014−С.12-19 .

4. Зенков Ю.В. Служить отчизне. −Калининград, 2000. −110 с.

5. Смирнов А. Солдат должен быть... украшен // Родина. − 1995. −№ 1 − С. 84-88.

12. [Электронный ресурс] : музей военной формы в Подмосковье

Архарова А.С. Патриотическое воспитание в воспитательной системе школы // Краеведческие аспекты воспитания гражданина России. Тезисы докладов научно-практической конференции. − Рязань, 2001. − С. 98.

Груздов Е.В. Геральдика за семиотикой и символогией // Культурологические исследования в Сибири. −Омск, 2000. − №1 − С. 44-53.

Несмотря на кризисные явления, военно-историческая наука развивается и по-прежнему является важным фактором духовной жизни нашего общества. Главным образом потому, что народная память бережно хранит все, что непосредственно связано с защитой Отчизны, с ратными делами ее воинов во имя сохранения своих народов и создания условий, необходимых для жизни и будущего.

Формирование общественного сознания русского народа издавна определялось двумя факторами: природой и историей. Обращение к военной истории всегда служило формированию патриотизма, гражданственности, способствовало появлению высоких нравственных качеств народа и его воинов.

Военная слава Отечества никогда не была безразличной для его народов: они ее творцы и носители. Именно поэтому они всячески поддерживают тех ученых, журналистов, политических деятелей, которые стремятся воссоздать достоверную, правдивую военную Отчизны. Первейшая задача, стоящая перед военными историками всех направлений, состоит в быстрейшем преодолении кризисных явлений в развитии и функционировании науки. В этой связи особое значение приобретает более четкое представление о самой военной истории как науки в современных условиях, ее взаимосвязи с другими отраслями научных знаний и прежде всего с военной наукой.

Ибо в этом вопросе существуют определенные заблуждения: в частности, что военно-историческая наука является частью военной науки. Что это не так — и генетически, и онтологически, и функционально, и гносеологически — свидетельствуют глубокие исследования, основанные на анализе и обобщении военно-исторической действительности, а не на априорных конструкциях и отрывочных фактах и содержащие значительный смысл.

Известно, что военно-историческая наука (военная история) в России сложилась как относительно самостоятельная отрасль исторической науки в XIX в., несколько ранее, чем военная наука, или почти одновременно. В настоящее время достаточно четко определились объекты и предметы этих наук, их методы, понятия и категории, задачи, а также характер их взаимосвязи и взаимодействия, которые не являются субординированными.

Во-первых, потому, что военно-историческая наука выражает исторический метод познания, а военная наука — теоретический, которые реально существуют, взаимодействуют между собой, но не «подчиняясь» при этом один другому. Ибо (исторический метод) историческое познание состоит в ггрослеживании конкретного процесса во всем его многообразии и последовательности с момента его зарождения через основные этапы развития, т. е. в генетической взаимосвязи.

Теоретическое же познание, как и теоретический (логический) метод, состоит прежде всего в выяснении существенного, закономерного, типичного и особенного, т. е. в формировании теоретических положений. История отражает ход общественного развития в конкретно-хронологической форме, а теория воспроизводит его в абстрактных понятиях, категориях. Во-вторых, объект и предмет военно-исторической науки намного объемнее по сравнению с военной наукой. Военная история как наука исследует военную деятельность государств, партии, классов, различные войны в историческом измерении (мирные и не мирные периоды жизни наций, народов, государств), военная наука — военно-политический, военно-стратегический и военно-технический аспекты войн определенной эпохи, вооруженную борьбу.

Естественно, история военной деятельности государства, классов, партий или история войн (например, история Второй мировой войны) по своему объему никак не может быть частью военной науки, основными проблемами которой являются закономерности вооруженной борьбы, развития и применения вооруженных сил, вопросы теории и практики военного искусства и некоторые другие, связанные с подготовкой и ведением войсками вооруженной борьбы и ее обеспечением.

В-третьих, функции и задачи военно-исторической науки многообразнее функций и задач, решаемых военной наукой. Первая играет важную мировоззренческую роль, несет в себе огромный морально-нравственный заряд, и потому она незаменима в военно-патриотическом воспитании народа, особенно молодежи. Ее роль велика в формировании качеств, необходимых полководцу, военачальнику, в развитии как общего, так и профессионального мышления военных кадров. Военная наука вооружает их прежде всего научными знаниями, дает теорию вопроса и вырабатывает рекомендации, необходимые для военной практики. Она более профессионально-прикладная, чем военная история во всем ее многообразии.

В-четвертых, военная история как наука и военная наука имеют различные перспективы. В будущем, если войны не исчезнут вообще, то в значительной степени перестанут быть такими же «типовыми», «традиционными», какими являются сейчас, а это неизбежно приведет к замене (если не смене) всего сущностного, понятийно-категориального аспекта военной науки в ее современном понимании. Все это позволяет предполагать, что военная наука как особая отрасль военных знаний отомрет, будет не нужна. Она войдет в науку истории и будет изучаться с той же целью, с какой мы в настоящее время изучаем прошлого. Военная наука имеет жизненно важное значение до тех пор, пока существуют войны в их традиционном понимании.

И наконец, пожалуй, самое важное. Военная история несет в себе солидный заряд онтологического (бытийного) содержания для военной науки. Вопрос о «бытии» военной науки сам по себе теряет и не имеет смысла вне сферы военно-исторической действительности, познания и учета военно-исторического опыта.

Фундаментальные положения современной военной науки — общетеоретические основы, категории и принципы военной науки, закономерности военной практики и т. д. — все это результат познания военно-исторического процесса в целом и его составных частей, таких, как история отечественной и зарубежной военной мысли, история военного искусства и др.

Из указанных выше обстоятельств следует, что военно-историческая наука и военная наука — прежде всего самостоятельные науки, которые являются сторонами единой системы знаний. Они играют огромную самостоятельную роль в обществе в решении задач, стоящих перед вооруженными силами. Дело заключается в том, чтобы они взаимодействовали, а не подменяли одна другую, а тем более не поглощали друг друга. Всякие попытки волюнтаристскими решениями изменить объективно сложившиеся отношения двух отраслей научных знаний вели, как правило, если не к деградации, разложению двух систем научных знаний, то к существенному снижению их роли.

Еще раз подчеркнем: военная история как явление представляет собой весьма сложную систему. Это судьбы миллиардов людей, их поступки, великое множество войн и армий, борьба различных государств, военных коалиций, политических течений и организаций. И все это отражает военно-историческая наука, прежде всего посредством изучения конкретных фактов военных событий. Она воссоздает объективную картину военного прошлого, выявляет тенденции развития военного дела, обобщает опыт и уроки войн, военной организации государства, развития военного искусства.

Поскольку она выполняет эту свою роль в единой связи с другими историческими процессами, то ее следует рассматривать в мировом плане как активного и равноправного участника формирования в целом научной картины развития общества. В связи с преодолением заблуждений относительно взаимосвязи военно-исторической и военной науки, а также уточнением и определением дальнейшей политики в развитии военно-исторической науки особое значение приобретает вопрос о философско-теоретических и теоретико-методологических проблемах военной истории.

Это необходимо прежде всего для преодоления в науке тех преград, препятствий, которые тормозят ее функционирование и развитие. В свое время английский философ Ф. Бэкон причины заблуждений на пути к истине назвал «призраками», «идолами». Применительно к современной военной истории — это в первую очередь забвение героического прошлого, догматизм, мифология, антиистория, антисоветизм, авторитаризм, отрицание (недооценка) национального духа науки и некоторые другие. Своего рода тормозом для военной истории стали и некоторые методологические принципы, догматизированные и извращенные в последнее время.

Разработка философских, теоретико-методологических проблем военной истории необходима также для повышения теоретического уровня военно-исторических исследований, усиления ее взаимосвязи с военной наукой, которая также нуждается в изжитии своих кризисных явлений. Этому, например, способствовали бы преодоление взглядов, отождествляющих войну и вооруженную борьбу, разработка истории Второй мировой войны, локальных войн второй половины XX в., меняющийся характер военных конфликтов в наше время и т. д.

С.Н. Михалев. Военная стратегия

ВОЕННАЯ МЫСЛЬ № 6/1990, стр. 20-26

Военная наука и практика

Исторический опыт в развитии военной науки

Генерал-майор А. Г. Хорьков ,

доктор исторических наук, профессор

ВЫДАЮШИЕСЯ полководцы всех времен большое внимание уделяли изучению исторического опыта. «Без светильника истории тактика мертва», - говорил А. В. Суворов. Опыт минувших войн и сегодня служит мощным детонатором для интенсификации военно-теоретической мысли, позволяет выявить эволюцию военной науки, проследить основные этапы и прогнозировать пути ее дальнейшего развития.

Взаимосвязь советской военной науки и военной истории подвижна и глубоко диалектична: у них общий объект исследования - война и армия; они используют единую методологическую основу и являются теоретической базой формирования и развития военной доктрины, повышения боевой мощи Вооруженных Сил; играют важную роль в военно-патриотическом воспитании народа, и особенно молодежи.

Современная структура военной науки складывалась исторически. Первоначально (в период становления - XVIII век) в нее входили теории стратегии, тактики, артиллерии, фортификации, минного дела, военно-морского дела и военная история. В первой половине XIX столетия в военную науку, кроме названных дисциплин, были включены военная топография и военная администрация, а в 60-80-е годы - и история военного искусства. Это позволило значительно расширить диапазон знаний по военной истории, сделать необходимые выводы по развитию военной науки, опираясь на подлинные события. Отмечая важность фактического материала, Ф. Энгельс в письме к К. Марксу подчеркивал, что «ни в какой другой области нельзя так легко оскандалиться, как в военной истории», если в основу исследования не будут положены точные данные, если историк свои рассуждения и выводы будет строить на зыбкой почве недостоверных фактов.

В. И. Ленин, хорошо зная военную историю, умело использовал исторический опыт в практической деятельности по руководству борьбой рабочего класса России за победу пролетарской революции и организации вооруженной защиты социалистического Отечества. Он писал, что марксизм все вопросы ставит на историческую почву «не в смысле одного только объяснения прошлого, но и в смысле безбоязненного предвидения будущего и смелой практической деятельности, направленной к его осуществлению» (Полы. собр. соч., т. 26, с. 75). Позднее Владимир Ильич отмечал, что «нельзя научиться решать свои задачи новыми приемами сегодня, если нам вчерашний опыт не открыл глаза на неправильность старых приемов» (Поли. собр. соч., т. 44, с. 205).

Появление новых средств вооруженной борьбы вносило определенные изменения в военное искусство, однако не умаляло значения исторического опыта. Наоборот, его роль в успешном решении теоретических и практических задач, стоявших перед военными деятелями, неуклонно повышалась.

В годы гражданской войны М. В. Фрунзе, готовя контрнаступление Южной группы войск Восточного фронта, внимательно изучал не только ближайший опыт борьбы с Колчаком, но, и опыт первой мировой войны, в частности Лодзинской операции 1914 года, в которой удачным и смелым маневром во фланг и тыл противника русские поставили в тяжелое положение наступавшие германские войска. При подготовке операции по разгрому врангелевской армии в Крыму он всесторонне изучал опыт русско-турецкой войны 1735-1739 годов. Особенно поучительным М. В. Фрунзе находил осуществленный тогда русской армией маневр в обход Перекопа по Арабатской стрелке, когда «армии Ласси, обманув крымского хана, стоявшего с главными своими силами у Перекопа, двинулись по Арабатской стрелке и, переправившись на полуостров в устье Салгира, вышли в тыл войскам хана и быстро овладели Крымом».

Во время гражданской войны и военной интервенции 1918-1920 годов в России был накоплен богатый опыт в обобщении теории по основным вопросам подготовки и ведения фронтовых и армейских операций. Обобщив его, а также опыт первой мировой войны, военные теоретики пришли к выводу, что традиционное деление военного искусства на стратегию и тактику перестало отвечать коренным изменениям, происшедшим в характере вооруженной борьбы и способах ее ведения, не охватывает всех вопросов подготовки и ведения операций. Назрела необходимость выделения в советском военном искусстве теории и практики подготовки и ведения операции в самостоятельную область - оперативное искусство. Наиболее полно взгляды на подготовку и ведение армейской операции получили освещение в капитальном труде В. К. Триандафиллова «Характер операций современных армий».

После гражданской войны, в период становления советской военной науки, была проведена дискуссия по проблемам развития военной теории. Она позволила выработать единые, во многом новые взгляды на характер войн в защиту социализма, определить основные направления строительства Вооруженных Сил, прогнозировать наиболее целесообразные формы и способы ведения боевых действий, что явилось важной предпосылкой для военной реформы, проведенной в 1924--1925 годах.

Критически оценивая наследие прошлого и учитывая тенденции развития военного дела, М. В. Фрунзе обратил особое внимание на то, что будущая война по используемой технике и методам ведения не повторит гражданскую, а будет высокоманевренной и длительной. Готовиться к ней нужно всесторонне, ибо она потребует огромного и длительного напряжения экономического, военного и морального потенциалов воюющих государств. Советская военная наука решительно отвергла распространенные на Западе взгляды о возможности достижения победы преимущественно одним средством вооруженной борьбы и выдвинула положение о необходимости гармоничного развития всех видов Вооруженных Сил и родов войск.

Важную роль в совершенствовании военно-теоретических взглядов командного и политического состава армии и флота имели труды по военной истории нашей Родины, а также работы западных военных теоретиков и историков, таких, как К. Клаузевиц, А. Жомини, Г. Дельбрюк, Блюме и др. Вместе с тем необходимо подчеркнуть, что, несмотря на определенные успехи в деле глубокого усвоения опыта прошлого, были сделаны всего лишь первые шаги. Впереди предстояла большая исследовательская работа. Характеризуя состояние в этой области, начальник штаба РККА Б. М. Шапошников 15 июля 1928 года докладывал Реввоенсовету СССР, что современное состояние военно-научной и военно-исторической работы в армии характеризуется чрезвычайно замедленным темпом. Выходящие в свет издания военной литературы не объединены единым планом и зачастую носят либо случайный, спорадический характер, либо приурочиваются к отдельным запросам заинтересованных учреждений (академий).

Первая половина 30-х годов - период бурного расцвета нашей военной науки, когда были опубликованы труды С. М. Белицкого, Н. Е. Варфоломеева, С. Добровольского, А. М. Зайончковского, Г. С. Иссерсона, К. Б. Калиновского, Д. М. Карбышева, В. А. Меликова, В. Ф. Новицкого, Ф. Е. Огородникова, А. А. Свечина, М. Н. Тухачевского, Е. А. Шиловского и других. Их труды отличались смелостью в постановке проблем, глубиной проработки и привлекали внимание широкой читательской аудитории.

Важным достижением наших военных теоретиков явилось создание теории глубокой наступательной операции и теории глубокого боя.

Правомерность новых положений советской военной науки была проверена в ходе учений и маневров, проведенных в 1935-1936 годах в Киевском, Белорусском и других военных округах, которые показали, что в разработке актуальных проблем военного искусства советская военная теория правильно наметила пути строительства и боевого использования Вооруженных Сил. Однако не все вопросы военной теории исследовались в достаточной степени. В частности, слабо разрабатывались проблемы начального периода войны, отражения внезапного нападения агрессора, ведения оборонительных операций. Огромный вред развитию советской военной науки нанесли массовые репрессии против командного состава, военных ученых и преподавателей, субъективизм, порожденный культом личности Сталина, отход от марксистско-ленинской методологии. Это отрицательно сказалось на ходе и итогах советско-финляндской войны 1939/40 года.

В годы Великой Отечественной войны в силу целого ряда известных причин военно-научные исследования были на некоторое время прерваны. Однако уже 17 июля 1941 года Генеральный штаб специальной директивой обязал генералов-инспекторов выделить из состава каждой инспекции группы из двух-трех человек для отправки в действующую армию в целях изучения опыта боевых действий соответствующих родов войск, тактики противника и боевых приемов наших войск. 27 июля 1941 года от начальников штабов направлений, фронтов и армий, начальников центральных управлений НКО потребовали «все материалы, выявляющие боевой опыт наших войск и новые боевые приемы войск противника, выводы и предложения по организации, вооружению и боевому применению войск Красной Армии, по организации, ведению и обеспечению боя (операции) и по управлению войсками срочно представлять в Оперативное управление Генштаба Красной Армии».

Приказом НКО СССР от 25 апреля 1942 года на базе отдела оперативной подготовки Оперативного управления Генерального штаба был создан отдел по использованию опыта войны. Подобные отделы и отделения были сформированы также в главных штабах видов Вооруженных Сил, в штабах фронтов и армий, флотов и флотилий, Главном политическом управлении. Военные историки стали регулярно выезжать для изучения боевых документов в штабы фронтов и армий. Это позволяло в короткие сроки разрабатывать капитальные труды. Достаточно напомнить, что первое трехтомное исследование о разгроме немецко-фашистских войск под Москвой было издано уже в 1943 году, а в 1944-м вышла книга о битве под Сталинградом.

В марте 1944 года отдел по использованию опыта войны Генерального штаба был преобразован в управление. Цель его работы заключалась в освоении творческой и организаторской деятельности командующих (командиров) и штабов, выявлении тенденций, способствующих развитию оперативно-тактического мышления и навыков организации операции (боя) у командно-начальствующего состава. В первый период основным источником информации были фронтовики, профессорско-преподавательский состав, выезжавший в действующую армию, документы Наркомата обороны, в последующие годы - материалы (сводки) обобщенного опыта центральных управлений, отдела (управления) по изучению и использованию опыта войны Генерального штаба, штабов фронтов и армий.

В годы Великой Отечественной войны военная история сыграла огромную роль и в воспитании высоких морально-боевых качеств советских воинов. В войсках и среди всего советского народа была развернута широкая пропаганда героического прошлого нашей Родины, деятельности выдающихся русских полководцев, героев гражданской и Великой Отечественной войн.

В первые послевоенные годы советская военно-теоретическая мысль стремилась критически оценить опыт второй мировой войны в целом. Глубокое изучение операций послужило новым импульсом в развитии военной науки. Публикации материалов с анализом боевого опыта вызвали живой интерес военных кадров к теоретическим проблемам. В 60-е годы были изданы труды «О советской военной науке», «Методологические проблемы военной теории и практики», «Справочник офицера», исторические очерки создания и развития видов Вооруженных Сил, ряд специальных монографий.

Для глубокого изучения и обобщения опыта войны в 1957 году был образован отдел истории Великой Отечественной войны Института марксизма-ленинизма при ЦК КПСС, сыгравший важную роль в объединении научных кадров, пропаганде опыта минувшей войны, вводе в научный оборот многих новых архивных материалов. С 1959 года возобновился выпуск «Военно-исторического журнала». На его страницах публиковались материалы по обобщению опыта второй мировой войны и разработке важнейших актуальных военно-исторических проблем.

Значительно активизировалась работа архивов - Центрального архива Министерства обороны СССР (ЦАМО), Центрального государственного архива Советской Армии (ЦГАСА) и военно-морского архива - основных хранителей документального материала по истории строительства Советских Вооруженных Сил, гражданской и Великой Отечественной войн.

Решением ЦК КПСС в 1966 году создается Институт военной истории Министерства обороны СССР, ставший основным научно-исследовательским центром в области разработки проблем военной истории и координации военно-исторических исследований в стране. В военных академиях большую научную работу ведут кафедры истории войн и военного искусства. В этот период совместными усилиями военных историков и других ученых разрабатываются фундаментальные военно-научные труды, такие, как «История второй мировой войны 1939-1945» (12 томов), «Советская военная энциклопедия» (8 томов), «История Великой Отечественной войны» (6 томов), «Военный энциклопедический словарь», «Великая Отечественная война 1941-1945: энциклопедия». Боевой опыт получил обобщение в учебниках для военных академий, училищ и в других изданиях. Однако существовавшие в нашем обществе многие годы конъюнктурные поветрия не могли не отразиться на работе военных историков. Именно тогда начали исчезать труды, в которых раскрывались не только источники побед, но и подробно анализировались причины неудавшихся сражений. Одним событиям войны незаслуженно стало уделяться меньше внимания, а другим больше. Некоторые авторы пренебрегали требованиями научной объективности и точности, допускали субъективизм и вкусовщину в оценках, преувеличивали роль отдельных деятелей, перекраивая историю. Дошло до того, что боевые действия на Малой земле стали ключевыми в Великой Отечественной войне, известной миллионам советских людей не только по книгам. Редкостью стали исторические труды одного автора, преобладали однообразные коллективные работы. Доходило до курьезов: под предлогом «секретности» принимались в печать только те «новые» научные данные, которые уже были ранее опубликованы.

Стремление показать только наиболее выигрышные эпизоды борьбы против фашистских захватчиков нередко приводило к искажению представления о войне как сложном двустороннем процессе, об истинных масштабах постигшего страну бедствия. Трудно, скажем, объяснить, почему в трудах различных авторов, исследовавших начальный период Великой Отечественной войны, повторяются одни и те же причины наших «временных» неудач, подробно рассказывается об успешных операциях и умалчивается о тех, в которых успех был не так заметен или его не было вовсе.

Произошло своего рода обезличивание военной истории. Во многих научных работах, статьях, и особенно в учебниках, операции и боевые действия показывались более или менее подробно, а вот люди, которые их готовили и вели (за редким исключением), почти не назывались. В результате такого подхода труды по военной истории превращались в схему, изобилующую многочисленными таблицами и специальной терминологией. Между тем история, по словам К. Маркса, сама по себе не делает ничего, она «не сражается ни в каких битвах». «История- не что иное, как деятельность преследующего свои цели человека» (К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 2, с. 102).

Жизнь убедительно показала, что невозможно решать задачи военного строительства и развивать военную науку, исходя только из опыта минувшей войны. В результате военно-технической революции возникли совершенно новые проблемы в теории и практике, появилась прямая необходимость учитывать новые тенденции в его развитии, выбирать наиболее целесообразные формы и методы строительства Вооруженных Сил, их боевого применения в условиях вооруженной борьбы с учетом конкретной обстановки и возможностей.

Военная история (особенно Великой Отечественной войны), являясь неисчерпаемой сокровищницей ценного опыта, который во многих отношениях не потерял своего огромного значения и в наши дни, уже не может дать готовые ответы на все вопросы, выдвигаемые современностью. В этой связи советские ученые встали перед необходимостью подняться на более высокую ступень обобщения, углубить научный анализ.

Особенно актуально эта задача стоит перед военными историками при подготовке 10-томного фундаментального труда «Великая Отечественная война советского народа». Требуется во многом переоценить, переосмыслить устоявшиеся подходы к раскрытию некоторых вопросов истории Советских Вооруженных Сил, прежде всего при освещении целого ряда событий минувшей войны, которые показываются вне связи с реальными трудностями и противоречиями. Однако, на наш взгляд, нет никаких оснований для того, чтобы заново переписывать всю историю Великой Отечественной войны. В современных условиях назрела необходимость по-новому, в полном соответствии с открывающимися возможностями, на основе полной исторической правды раскрыть те ее страницы, в освещении которых она нарушалась.

Создать правдивую, с марксистско-ленинских позиций историю Великой Отечественной войны мы сможем только тогда, когда добьемся методологической и теоретической четкости в понимании «белых пятен», осуществим нравственную и психологическую перестройку.

В свете решений XXVII съезда КПСС, XIX партийной конференции необходимо в полной мере возродить ленинскую концепцию освещения исторического опыта, избавиться от «комплекса непогрешимости» в оценке деятельности всех звеньев руководства Вооруженными Силами в годы Великой Отечественной войны. Важно, чтобы изучение прошлого подводило нас к творческому осмыслению правомерности сегодняшних перемен, подготовленных объективным ходом развития страны, всей трудной, героической историей Советского государства и его Вооруженных Сил.

Непреложный закон правды обязывает видеть историю такой, какая она есть в реальности, не допускать ее обезличивания, видеть противоречия и сложности диалектического развития, достижения и просчеты, заблуждения, а порой и тяжелые ошибки. С этой целью в Институте военной истории регулярно проводятся «круглые столы» с приглашением видных советских и зарубежных историков, экономистов и других ученых, ветеранов Великой Отечественной войны, представителей Генерального штаба и Главного политического управления СА и ВМФ.

Открытое обсуждение сложных и спорных проблем, плодотворные творческие дискуссии - это воздух науки. Но при их проведении не всем удается отрешиться от категоричности в суждениях, признать правомерность различных (порою диаметрально противоположных) точек зрения. Практика показывает, что многим ее участникам недостает умения вести научную дискуссию. В программах изучения военной истории в ввузах не отведено ни одного часа на овладение методикой ведения научных споров. В итоге в дискуссиях некоторые товарищи зачастую пытаются свои эмоции, предложения, личное восприятие и даже домыслы выдать за исторические факты.

Порою еще забывается, что, анализируя исторический опыт, возникшие проблемы нужно обсуждать, но не до бесконечности, так как от военных ученых ждут конечного результата - их научной продукции. Поэтому в ходе дискуссий целесообразно приходить к выводам, основанным на том, что объединяет, а не разъединяет представителей разных точек зрения. Диспут не должен быть схоластическим, его цель - выработать общую, единую для всех позицию при оценке прошлого и на ее основе добиваться оказания командирам и политработникам наиболее эффективной помощи в деле воспитания советских воинов.

Действенным средством в борьбе с негативными явлениями в деятельности военных ученых, важнейшим рычагом повышения качества военно-исторических работ и практической их значимости является научная критика. Однако критика и самокритика - это не самоцель. Они должны отличаться высокой принципиальностью, политическим подходом к оценке исторических явлений и событий. Критика должна быть конструктивной, ее ценность не в резкости выражений, а в правдивости, доказательности, компетентности. Она должна быть товарищеской, прямой и вести ее нужно не кампанейски, а систематически, открыто и гласно. Можно сказать, что отношение к критике - это отношение к гласности, являющейся важнейшим средством преодоления допущенных ошибок и недостатков.

Есть еще одна область деятельности советской военно-исторической науки, требующая пристального внимания при изучении исторического опыта. Научный «плюрализм», характерный для нашего времени, стал мощным генератором идей и концепций. Однако, на наш взгляд, все чаще наблюдается процесс механического перенесения идей нового политического мышления - деидеологизация межгосударственных отношений - в идеологическую сферу.

Почти перестали появляться (и не только в нашей, но и в других социалистических странах) статьи и другие материалы по проблемам идеологической борьбы в современных условиях. В то же время западные советологи и фальсификаторы военной истории, несмотря на позитивные изменения в мире, не снизили антикоммунистическую и реваншистскую пропаганду.

Прошло сорок пять лет со времени окончания Великой Отечественной войны, но ее причины и характер, результаты и уроки до сих пор еще фальсифицируются реакционной буржуазной историографией главным образом с целью принизить решающую роль СССР в достижении победы над фашистской Германией и милитаристской Японией. Фальсификация истории второй мировой войны используется слугами империализма в качестве одного из основных средств идеологической борьбы против СССР. При этом они продолжают пускать в ход ложь, клевету, которые широко распространяют через средства массовой информации (печать, радио, телевидение). ... ....

Реакционная буржуазная историография стремится умышленно запутать многие вопросы, связанные с подготовкой и планированием фашистской Германией войны против Советского Союза. Распространяя клевету о якобы готовившемся вторжении Советских Вооруженных Сил в Западную Европу, фальсификаторы пытаются представить нападение Германии на СССР как вынужденное, упреждающее. Создав"ая мифы, искажая исторические факты, затуманивая этим подлинный смысл причин войны, реакционные ученые изображают предвоенную политическую ситуацию в кривом зеркале, делают все, чтобы снять ответственность с международного империализма и германского фашизма за развязывание войны, скрыть тот непреложный факт, что война была порождена империалистической системой и готовилась в целях завоевания мирового господства. ; .,

Советская военно-историческая наука в последние годы получает признание и завоевывает довольно прочные позиции не только в нащей стране, но и за рубежом. Если раньше работы советских военных ученых на Западе игнорировали, объявляли ненаучными, а исследователей именовали «историками в красных очках», то теперь положение изменилось. Буржуазные ученые вынуждены прислушиваться к их аргументации, обращаться к изданным в СССР трудам и нередко ссылаться на них как на достоверные источники, Однако следует признать, что в работах и статьях советских историков явно не достает убедительной аргументации в разоблачении различного рода и з м ы ш л е н и й. Многие острые проблемы все еще ждут своих исследователей, хотя буржуазные историки уже активно преподносят их непосвященному читателю.

В связи с гласностью и происходящими изменениями в жизни братских стран становится еще более актуальным всестороннее освещение совместных действий в годы второй мировой войны. Все больше о себе заявляет целесообразность проведения совместных научно-исторических работ по важнейшим проблемам. Жизнь свидетельствует, что постоянно налаженный обмен опытом помогает военным ученым сосредоточивать внимание на решении главных задач защиты Отечества, на развитии военной науки, компенсировать недостаток личного опыта, играет неоценимую роль в профессиональном становлении командира и политработника, их идейной закалке.

В настоящее время нужен не просто опыт прошлого, не то, что лежит на его поверхности, а важно изучить (понять) глубинные, подчас скрытые, устойчивые процессы и явления, которые имеют тенденции к дальнейшему развитию, порой проявляют себя в новых, совершенно других формах, чем это было в предшествующей войне.

Требования современной военной науки резко возросли. Сегодня важно исходить из того, что научное исследование тогда является действительно научным, а не малозначащей компиляцией, когда содержит новые мысли, обоснованные теоретические и практические рекомендации по актуальным вопросам, вытекающие из научных задач военного строительства. Такой подход тем более заслуживает внимания, что зачастую для изучения берутся проблемы, основные положения которых уже достаточно широко освещены в периодической военной печати. Одни исследования носят лишь описательный характер, не подкрепляются опытом оперативной и боевой подготовки войск, штабов, другие недостаточно аргументированны, не имеют количественного анализа, далеки от потребности войск. Встречаются и такие, в которых явно проявляется стремление во что бы то йи стало доказать правильность и закономерность достигнутых результатов или обосновать умозаключения вышестоящего руководства.

Исторический опыт свидетельствует, что всякое восхваление, как и огульное осуждение, чревато серьезными заблуждениями и далеко от истины. Любой опыт конкретен. Он неразрывно связан с условиями определенной эпохи. Универсального опыта, годного на все времена и случаи, нет и не может быть. С ним нужно считаться, правильно понимать, но при этом очень важно сохранить прогрессивные тенденции. Только на их основе возможны творческий, научный поиск, создание трудов, отвечающих революционному духу современности.

Важно глубоко раскрывать закономерности развития военного искусства. Анализируя и обобщая многосторонний военный опыт, выявлять в нем то положительное, что представляет практическую ценность, извлекать уроки, смелее вскрывать допущенные ошибки, стараться не повторять их в настоящем и будущем. Безусловно, что эта часть военно-исторических исследований более сложная, она требует глубоких военных и исторических знаний, является наиболее важной, ибо ее итогом становятся рекомендации для современной военной науки, позволяющие совершенствовать военное дело, предвидеть пути ее дальнейшего поступательного движения, добиваться постоянного взаимообогащения.

Сегодня, когда сняты существовавшие ранее многочисленные запреты, неизмеримо возрастает роль моральной ответственности каждого советского военного ученого (не говоря уже о печатном органе). Было бы хорошо, чтобы и издательские организации наряду с созданием фундаментальных военно-исторических трудов сосредоточили внимание на поиске практических рекомендаций в решении наиболее актуальных проблем дальнейшего укрепления обороноспособности СССР в свете современной доктрины, военной теории и практики, строительства и подготовки Вооруженных Сил. Видимо, целесообразно организовать выпуск массовым тиражом малоформатных книг по отечественной истории, рассказывающих о достижениях советской военной науки.

Важно, чтобы плодотворность научной работы определялась не количеством НИР или печатных трудов, не объемом разработанных монографий и отчетов, а реальными теоретическими и практическими достижениями, выводами, вводом в научный оборот новых документов, фактов. Исходя из этого, целесообразно более строго подходить к определению военно-научной тематики кандидатских и докторских диссертаций, выявлять все самое ценное в них и активнее использовать в практике войск. Какие бы частные или комплексные проблемы ни решали военные исследователи, их должно объединять стремление внедрить плоды научной работы в жизнь и деятельность войск.

Но связь с жизнью не сводится только к изучению практического опыта, тех реальных процессов, которые имеют место в действительности. Она означает также постановку и решение злободневных теоретических вопросов, имеющих актуальное значение в современных условиях.

«Нельзя отрывать теоретические задачи от задач практических, - говорил, выступая на Всесоюзном совещании заведующих кафедрами общественных наук вузов, М. С. Горбачев, - но нельзя и подменять теорию простой регистрацией фактов. Теория должна опережать практику, брать явления шире, смотреть глубже, видеть «то, что временем сокрыто». В этом отношении военные историки находятся в большом долгу перед народом.

Вывод январского (1987 года) Пленума ЦК КПСС о том, что положение на теоретическом фронте оказало негативное влияние на решение практических вопросов, полностью относится и к военной науке. На современном этапе развития военного дела она стала одним из основных факторов укрепления обороноспособности страны. В последние годы в ней наметились качественные изменения. Богатый опыт Великой Отечественной войны, учений и других мероприятий оперативной и боевой подготовки, проведенных в послевоенный период, а также небывалый рост ударной силы, огневой мощи и мобильности войск позволили пересмотреть многие традиционные положения, разработать новые рекомендации по строительству армии и флота, формам и способам ведения вооруженной борьбы и подготовки Вооруженных Сил к отражению нападения. Командующие, командиры и штабы, военные ученые располагают большими возможностями для проверки на практике рекомендаций науки и вместе с тем имеют все необходимое, чтобы внести свой вклад в теоретическую разработку современных проблем.

Военная мысль.- 1989.- № 7.- С. 45.

Фрунзе М. В. Избранные произведения.- М.: Воениздат, 1984.- С. 105.

Триандафиллов В. К. Характер операций современных армий.- М.- Л.: Госиздат 1829.

Жилин П. А. О войне и военной истории.-М.: Наука, 1984.- С, 531-532

ЦАМО СССР, ф. 15, on. 11600, д. 975, лл. 11, 23.

Там же, ф, 14, оп. 11603, д, 23а, л. 4,

Разгром немецких войск под Москвой.- Ч. 1-3.- М., 1943; Битва под Сталинградом: краткий очерк,- М., 1944.

Горбачев М. С. Избранные речи и статьи.- Т. 4.- М.: Политиздат. 1987.- С. 113.

Материалы Пленума Центрального Комитета КПСС, 27-28 января 1987 г.- М.: Политиздат, 1987.-С. 9.

Для комментирования необходимо зарегистрироваться на сайте

С большим вниманием прочитал статью доктора исторических наук Владимира Кикнадзе «Без знания прошлого нет будущего», основные оценки которой вполне разделяю (см. «НВО» от 12.05.17).

Если сформулировать из прочитанного краткий вывод, то он выглядел бы так: «Дефицит внимания государства к важнейшей отрасли исторических знаний - военно-исторической науке – привел к ее выраженному упадку, если только не к катастрофе, в основе которой лежат невосполнимая утрата прежних достижений и резкое снижение профессионализма».

Каково мое отношение к этой крупной государственной проблеме?

Во-первых, хочу подчеркнуть, что вузовская наука и фундаментальная наука – это разные по своей сути понятия, и механически смешивать их – путь в никуда. Они должны дополнять друг друга, а не поглощать одна другую на институциональном уровне. Фундаментальная наука – основа, опора, база науки вузовской. Поэтому включение Института военной истории в состав Военной академии Генерального штаба ВС РФ ничего положительного и не дало, кроме сомнительной экономии за счет ликвидации отдельных дублирующих подразделений обеспечения.

Во-вторых, замечу, что «выращивание» кадров военных историков – процесс длительный, скрупулезный, а этого не происходит уже полтора десятилетия. Военный историк, образно говоря, «товар штучный», для становления такого специалиста нужны многие годы. Почему этим никто системно не занимается? Почему даже те возможности, которые есть у самого Института военной истории, практически не используются?

В-третьих, В.Г. Кикнадзе справедливо отметил в своей статье, что высокие зарплаты (справедливые для людей того достойных) сыграли «злую шутку» с рядом сотрудников института, привели к самоуспокоенности, угасанию творчества, инициативы, способствовали росту кадрового балласта в коллективе. Свою профессию надо любить, а любовь всегда бескорыстна.

В-четвертых, «мягкое» выдавливание и прямое изгнание из института целой плеяды образованных и имеющих свое мнение ученых, может, и добавило комфорта руководителям института, но заметно снизило его научный потенциал.

В-пятых, отмечу проблему естественной убыли научных кадров. Старшее поколение ушло. Практически, кроме С.А. Тюшкевича, О.А. Белькова, Н.Ф. Ковалевского и, быть может, еще двух-трех человек, никого из плеяды ученых с именем, заслуженным еще в советское время, не осталось.

Как следствие всего вышеназванного – научная мысль когда-то (1966–2002) знаменитого института обмельчала, а перспективы его тревожны. Наше общество остро нуждается в доказательных, написанных хорошим языком исторических произведениях, раскрывающих содержание и смысл событий поучительнейшего прошлого нашей великой родины. Безупречной аргументацией, тщательным анализом документов и материалов надо не давать всякого рода исказителям, «вопрекистам», фальсификаторам даже малейших возможностей засорять головы нашим согражданам. Кто будет это делать?

Ситуация, которая сложилась в Институте военной истории Военной академии Генерального штаба, вызывает глубокое беспокойство. Она представляется мне трагичной и какой-то безысходной. Трагичной потому, что институт, встретивший недавно 50-летний юбилей и имевший в прошлом большие заслуги, стремительно деградирует. А безысходной – поскольку все позитивные усилия и предложения оздоровления ситуации до сих пор либо блокируются, либо не дают результатов.

Беда еще в том, что если отталкиваться от сугубо формальной точки зрения, то кажется, что дела института выглядят вполне приемлемо – громких провалов вроде нет, проверка, проведенная в августе прошлого года, серьезных недостатков будто бы не выявила, оперативные задания выполняются.

Однако это кажущееся благополучие. Подлинной научной квалификацией, подтверждаемой публикациями и авторитетом в профессиональной среде, необходимыми исследовательскими навыками, обладают единицы сотрудников института.

Как следствие – многие выполняемые институтом работы на самом деле имеют низкое качество или являются вторичными, то есть косметически обновленными старыми трудами.

Не случайно на протяжении уже нескольких лет в печатных СМИ постоянно и настойчиво сообщается о кризисных явлениях в институте и о низкой эффективности его деятельности: об этом писали не только Н.Г. Андронников и Г.А. Малахов, как справедливо указывает автор статьи В.Г. Кикнадзе, но и В.И. Лутовинов, Л.И. Санников. Письменно обращался к руководству Минобороны и президенту РФ С.А. Тюшкевич. На заседании Президиума РАН с критическим анализом сложившейся в Институте военной истории ситуации выступал и автор этих строк.

В последние месяцы обсуждение проблем института приобретает качественно новый характер. Оно ведется уже в интернет-сообществах (например, в блоге Н.В. Старикова) и на популярном радио (программы В.Р. Соловьева и А.С. Гаспаряна), причем в негативном ключе, что косвенно отражается и на общественной репутации Министерства обороны.

Скверно и то, что руководителями института перелицовка старых работ выдается за «крупные современные достижения». Так, в 2015 году вышел в свет двухтомник «Герои Советского Союза», который, по сути, является малым по тиражу (было 100 тыс. экземпляров, теперь 450 экземпляров) переизданием этого труда 1988 года с исключением из авторского коллектива многих его реальных создателей. И это, к глубокому прискорбию, уже система: берутся старые работы, фамилии авторов и редакторов заменяются на свои и на «нужные».

Институт должен при тех же затратах на его содержание (сегодня это минимум четверть миллиарда рублей в год) приносить значительно большую пользу Министерству обороны, государству и обществу, готовить оригинальные, а не вторичные, как сегодня, научные труды и играть важную патриотическую роль в борьбе за правду истории.

Но для этого он остро нуждается в профессиональном укреплении, в первую очередь руководства, нынешняя генерация которого необходимой квалификацией, к сожалению, не обладает.

Несмотря на фактический провал в деятельности основного в стране военно-исторического научно-исследовательского учреждения – Института военной истории, Министерство обороны РФ нашло оперативный выход из положения, когда остро встал вопрос с выполнением распоряжения президента России по разработке фундаментального многотомного труда «Великая Отечественная война 1941–1945 годов». В обновленном составе были созданы Главная редакционная комиссия труда, научно-исследовательский центр научного руководителя и коллектив авторов, представляющий ведущие научные и учебные центры страны, консолидированы лучшие научные силы.

В итоге в 2010–2017 годы выполнен большой объем работ: создан и опубликован 12-томный фундаментальный труд «Великая Отечественная война 1941–1945 годов», признанный в 2015 году общественностью России «Книгой года»; вторым изданием вышли в свет первые два тома этого мегапроекта – обзорный и посвященный происхождению войны; издано 14 томов документально-аналитических приложений; завершается издание 6-томного фундаментального труда «Первая мировая война 1914–1918 годов»; проведена подготовительная работа по созданию в связи с решением президента РФ от 15 января 2015 года документов и материалов «Государственный Комитет обороны СССР. Июнь 1945 – сентябрь 1945 годов» в 100 томах.

В условиях активно ведущейся против России информационной войны борьба за общественное сознание и сохранение исторической памяти нашего народа приобрела особое значение. В этой связи трудно переоценить роль военных историков и исторических научно-исследовательских коллективов. Невнимание к их проблемам может стоить очень дорого.

Важной функцией военной истории является образовательная функция, которая выражается в передаче, прежде всего военнослужащим, профессиональных знаний, умений и навыков, повышении уровня их воинского мастерства, расширении кругозора, развитии творческого мышления.

И наконец, воспитательная функция, которая состоит в том, что, раскрывая героическое прошлое народов России, СССР, военно-историческая наука способствует тем самым повышению морального духа нашего населения, его нравственности, она не только является побудительным мотивом воспитания высоких нравственных качеств воина, гражданина — патриота, но и непосредственно участвует в формировании такой важной составной части оборонной мощи государства, как морально-политический фактор.

Не случайно поэтому накануне и в годы Великой Отечественной войны политики, военачальники и общественные деятели постоянно обращались героическому прошлому страны, пропагандировали славные подвиги русского народа. Имена Александра Невского, Дмитрия Донского, К. Минина, Д Пожарского, П. Салтыкова, П. Румянцева, Г. Потемкина. А. Суворова, Г. Спиридова, Ф. Ушакова, М. Кутузова, М. Барклая де Толли, П. Багратиона, М. Лазарева, В. Корнилова, В. Истомина, П. Нахимова, Г. Бутакова, С. Макарова, М. Драгомирова, А. Брусилова, Г. Жукова, А. Василевского, К. Рокоссовского и других знаменитых защитников Отчизны звали солдат и на подвиги, воодушевляли их в тяжелых боях и в стремительном всесокрушающем наступлении.

В связи с этим особого внимания заслуживает факт кардинального поворота идеологической работы в вооруженных силах накануне Великой Отечественной войны от «абстрактной и крайне политизированной» к всестороннему и глубокому изучению военно-исторического опыта. «У нас особо изучается военная история.проводится… охаивание старой истории, выдающиеся полководцы прошлого забыты, их военное искусство остается неизвестным командному составу — все это приводит к игнорированию исторического конкретного опыта», — утверждается на совещании НКО в мае 1940 г. по вопросам идеологической работы в Красной армии. Военная история учила советских людей побеждать врага, напоминая о героическом прошлом, об умении отстаивать настоящее и бороться за будущее. Она как бы связывала воедино минувшее, настоящее и будущее. Эту же функцию выполняет военно-историческая наука и в современных условиях. Она выступает важным фактором военно-патриотического воспитания граждан России, и прежде всего молодежи.

Правдивое и яркое воспроизведение героических страниц и военного опыта прошлого способствует воспитанию молодежи в духе патриотизма. На этой основе укрепляется глубокая и нерасторжимая связь поколений, их верность Отечеству. Военная история как важнейшая составная часть отечественного культурного наследия дает возможность моделировать сложнейшие противоречивые процессы современности, облегчать поиск путей выхода из кризисных состояний общества.

И в этом отношении вполне правомерно ставить вопрос о прогностической функции военно-исторической науки, которая определяется возрастающей потребностью иметь исторический «капитал» для прогнозирования характера будущих войн и военных конфликтов, анализа как подготовки к ним, так и опыта их предотвраще ния. Таким образом, можно утверждать, что военно-историческая наука, обладая огромным потенциалом, выполняет важные методологические и общемировоззренческие задачи. В этой связи возникает вопрос, в какой мере современное состояние военно-исторической науки способствует выполнению названных выше функций?

К сожалению, ответ на этот вопрос неоднозначен, ибо, несмотря на высокий уровень своего развития, отечественная военно-историческая наука переживает своего рода кризис, обусловленный спецификой нынешнего переходного периода в истории России. Под кризисом в данном случае надо понимать не застой и упадок в развитии исторической отрасли (как это чаще всего трактуется), а такую популяризацию теоретикометодологических взглядов и подходов, следовательно, и конкретно-исторических концепций, которая во многих аспектах разрывает единство коренной сущности исторического развития. Его проявления очевидны: — изменяется содержательная часть военной истории в результате уточнения или изменения объекта исторических исследований и пересмотра методологических основ в изучении исторических процессов;

— сокращается когорта профессионалов военных историков: многие опытные военные историки отстранены от работы, а новое поколение специалистов рождается, к сожалению, чрезвычайно медленно; — организационная структура (аппарат) военно-исторических исследований обеднена, а многие ее звенья уничтожены; — нарастает опасная тенденция сужения и сокращения проблематики военно-исторических исследований; — школьные и вузовские учебники по истории обильно нашпигованы второстепенными датами, фактами, событиями, именами, заслоняющими истинное величие военных подвигов России; — значительно уменьшилась доля позитивного военно-исторического материала в пропагандистских программах радио и телевидения. Стало привычным концентрировать внимание российских читателей и слушателей исключительно на некоторых негативных явлениях этого периода отечественной истории.

Это очень вредная тенденция, выбивающая из идеологического потенциала военной истории очень важный пласт, столь необходимый сегодня в воспитательной работе в Вооруженных силах и среди населения.

С.Н. Михалев. Военная стратегия