Король англии генрих 2 плантагенет. Генрих II король Франции. Смотреть что такое "генрих ii, король англии" в других словарях

А. ВЕНЕДИКТОВ: 18:08 в Москве. Здравствуйте. У микрофона Алексей Венедиктов. Это программа «Всё так», программа Натальи Ивановны Басовской.

Н. БАСОВСКАЯ: Добрый вечер. Здравствуйте.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Ну, расскажите. У Вас встречи были на неделе.

Н. БАСОВСКАЯ: Да, Вы знаете, Алексей Алексеевич, ширится круг тех, кто приходит к нашей передаче. Некоторые приходят, давно пришли через радио, а теперь через книгу. Не далее чем вчера, я была в московской школе. А Вы, как школьный учитель по внутреннему убеждению, это оцените. И школьники старших классы школы 169 Московского института открытого образования, благодаря директору-историку Александру Семёновичу, который сам говорит, что он человек с запоминающейся фамилией – Энгельс, пришли послушать о нашей передаче, о роли человека в истории, о книге, и я увидела, что это тоже наш контингент. И я надеюсь, что молодежь будет шире к нам привлекаться. Она часто занята по субботам вечером. Но есть Интернет. И многие приходят через Интернет.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Ну и тем более, у нас был герой Энгельс в нашей программе.

Н. БАСОВСКАЯ: И он был с симпатичным названием «Золотое сердце».

А. ВЕНЕДИКТОВ: Сегодня у нас тоже «Золотое сердце» во всех смыслах этого слова - Генрих II Плантагенет. Я хочу сразу задать вопрос и разыграть 8 экземпляров книги Юрия и Людмилы Ивониных «Властители судеб Европы. Императоры. Короли. Министры». Такой сборник издательства «Русич», смоленское издательство. Был такой фильм «Лев зимой» о нашем герое, в том числе. Кто играл роль Генриха II. Если вы вспомните знаменитого английского актёра, то присылайте свои ответы на наш номер для смс +7-985-970-45-45.

А мы переходим к нашему герою. Ему очень не повезло в нашей историографии, потому что он у нас либо папа Ричарда Львиное сердце, либо убийца архиепископа Беккета. И это всё, что мы про него знаем.

Н. БАСОВСКАЯ: А на самом деле это был один из великих правителей Англии в 12 веке. Это вторая половина 12 века. И один из великих правителей Европы. Именно так пишет о нём современная английская историография, где там, в Англии, ему как раз уделено очень большое внимание. Кто же он такой? Величайший английский король, как многие его называют. Но в то же время, он английский очень своеобразно. Он граф Анжу, он родом из Франции, франкоговорящий английский король. Но дети его потом постепенно трансформируются. Но не сразу. Ричард Львиное сердце тоже остаётся человеком, который всеми мыслями и побуждениями по Франции.

И всё-таки, в истории Англии он сыграл очень большую роль, о которой мы сегодня скажем. И он оценен в Англии не по происхождению, не потому, что он анжуец, француз, а по делам. Но вместе с тем, его жизнь – роман. Роман большой, какого-то общеевропейского масштаба.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Я бы ещё сказал, что и в куртуазном смысле слова роман. Его жизнь роман в любовном смысле слова.

Н. БАСОВСКАЯ: И в приключенческом, в авантюрном. Он очень много воевал, очень много завоёвывал, и как роман со страстями, и ещё какими страстями! Прекрасный актёр, про которого Вы спросили наших слушателей, очень убедительно его сыграл.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Но «Лев зимой», уже зимой.

Н. БАСОВСКАЯ: Он показывает его на излёте. А мы начнём, как всегда, с детства. Итак, Генрих II, вошедший в историю с прозвищем Плантагенет. В юности у него было прозвище «Короткий плащ», но сохранилось Плантагенет. Такое же прозвание имел и его отец, граф Же Фруа. Плантагенет – это происходит от растения плантаго. Это подорожник. Именно этими листьями его отец любил украшать свой шлем, выходя на турниры. Генрих II сохранил эту традицию, ещё не очень думая о том, что так будет называться английская династия, которая останется достаточно долго на английском престоле – 245 лет, до 1399 года, низвержение последнего Плантагенета Ричарда II.

Итак, Генрих родился 5 мая 1133 года в Ле-Мане, во Франции, во все не принцем. Его родители – отец Жоффруа V, граф Анжу, по прозвищу «Красивый». Судя по всему он и был красив. Очень знаменательна мать Матильда, дочь английского короля Генриха I из Нормандской династии. Она внучка Вильгельма I завоевателя, внучка того, кто в 1066 году ценой всего одной битвы при Гастингсе завоевал целое английское королевство. Вместе с тем она побывала замужем за германским императором Генрихом V и осталась вдовой. И в качестве вдовы германского императора вышла замуж второй раз за этого самого Анжуйского графа, отца нашего персонажа, за графа Жоффруа Красивого. Это её второй муж.

Она при этом не просто жена Анжуйского графа, над ней призрак двух корон. Она имела корону императрицы. Это немало в тогдашней Западной Европе священная Римская империя германской нации – это очень сложное политическое образование, но претендующее на очень многое в тогдашней Европе. И над ней тень другой короны. Она – единственная наследница своего отца, английского короля Генриха I. У него нет других наследников. Она единственная. Но она женщина. А права женщин на престол всегда как-нибудь, да оспариваются.

Но всё-таки призрак этой короны есть, и он тревожит, а вдруг она станет английской королевой! Тогда её муж, Анжуйский граф кем-то, вроде английского короля. В общем, призрак двух корон. Мальчик Генрих при этом ещё отнюдь не принц, и совсем никто не представляет, каким он будет, и какой будет его судьба. Он будет 35 лет на престоле английском! Это много. И очень заметно будет. Что мы знаем о его детстве? Немного. Рыжеволосый. Все они, ранние Плантагенеты, световолосы, рыжеволосы, золотоволосы, как какой хронист увидит.

А. ВЕНЕДИКТОВ: И вот эта история с плантой, т.е. с растением, это же его отец, носивший берет с ветвью. Оттуда и прозвище, т.е. к этим волосам зелёная ветвь. Экзотично. Они бросали вызов. Зная свою рыжеватость, береты были то синими, то красными, и зелёный лист.

Н. БАСОВСКАЯ: Они всегда интересовались своей наружностью.

А. ВЕНЕДИКТОВ: И ещё «короткий плащ», я выяснил, откуда название. В то время в Анжу в моде были как раз для золотой молодёжи короткие плащи. Это только входило в моду. Очень не любили старшие, делали замечания, что вы носите короткие плащи, не прикрывающие известную часть тела. Молодёжь носила короткие плащи.

Н. БАСОВСКАЯ: Он модник, эпатажник, он таким будет всю жизнь. И про детство отмечают – рыжеволосый, красивый, стремительный, как пишут хронисты, сегодня мы бы сказали – гиперактивный ребёнок. А со временем – страстный, чрезвычайно страстный человек. В нём королевская кровь, и это известно. Через его мать Матильду. Но у него есть два брата, которые младше него. Они тоже претендуют на какие-нибудь части наследства отца. А отец постоянно расширяет свои владения во Франции. Отец времени даром не терял. Генриху тоже передалась эта активность. Он завоёвывает, что-нибудь прибавляет к тому, что у него есть.

Что такое Анжу? Историческая область на северо-западе Франции, по нижнему течению Луары. В общем-то, сердце французских земель. Луара – это сердце Франции. Упоминается впервые ещё в римское время, в 9 веке становится графством при Каролингах, в середине 11 века присоединяют анжуйские правители ещё две области, сравнительно небольшие, но очень ценно расположенные в сердце Франции – Турень и Мэн. И с 1154 года, когда наш Генрих станет английским королём, становятся на время частью английских владений во Франции. Но пока Анжу – это просто очень ценные, очень дорогостоящие, богатые земли во Франции.

Отец, видимо, заметил, что Генрих – самый энергичный, самый сильный из его сыновей. Два других – Уильям и Жофрей…

А. ВЕНЕДИКТОВ: Ну, они помладше, всё же.

Н. БАСОВСКАЯ: Но они попытаются ещё себя проявить. Но он подавит эти проявления. Отец позаботился о его образовании. Есть несколько, не очень подробных сведений, что некое образование он получил. Называют в историографии его учителей – Аделард Батский, для своего времени человек очень известный учёностью. Французский философ Гильом Конхезия, упоминают, что Генрих читал по-латыни, говорил на нескольких языках, а придворные хронисты, зная, кем он стал потом, говорил на всех возможных языках.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Это редкий случай для короля в 12 веке.

Н. БАСОВСКАЯ: Не типично. В частности, владел провансальским, это был отдельный язык. Среди его наставников упоминается мэтр Пётр Сенский, известный для своего времени, не скажем поэт, тем, чем он занимался не без успеха – стихосложением. В Англии, в Бристоле, думая о том, что Англия может стать его главной базой, отец и в Англию его отправил получать образование. В Бристоле он занимался с метром Матвеем, канцлером его матери Матильды. Тут и мать руку приложила. Он проявил личную склонность к поэзии, что потом будет очень поощряться его знаменитой будущей женой Алиенорой Аквитанской.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Вы нарисовали такой образ интеллектуала, очкарика, ботанику.

Н. БАСОВСКАЯ: Модного юношу! Слагать стихи – это тоже модно.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Была ещё одна страсть, это была охота. Уже с младых ногтей он охотился. Причём, охотился по-настоящему, т.е. в простой одежде, с ястребом на руке, об этом пишут хронисты, в сопровождении всего 2-3 человек, что для сына графа, а потом герцога германского, было сомнительно. Он был страстный охотник, и очень многие связывают историю, которые наши слушатели знают по «Робин Гуду» и прочим историям, что когда он стал королём, он создал лесной закон, где все леса Англии попадали в юрисдикцию только короля, и никто без разрешения короля не мог охотиться в королевских лесах. За это – смертная казнь.

Н. БАСОВСКАЯ: И мы знаем, как поступали с теми, кто нарушал этот запрет.

А. ВЕНЕДИКТОВ: И вот так юношеская забава Генриха привела к тому, что все леса Англии были изъяты из подведомства феодалов.

Н. БАСОВСКАЯ: Помимо юношеской страсти к охоте, это была страсть к укреплению королевской власти. Она будет ему свойственна, когда он станет королём. И надо сказать, что он на этом пути преуспеет. У него в историографии как будто два лица, в научной литературе, посвящённой деятельности этого заметного короля. Одно лицо – централизатор. И долгое время наша отечественная историография 20 века как-то на этом сосредоточилась. Ибо у нас всегда модно централизация, вертикали власти. Он занят только процессом централизации королевской власти. В Англии – да. Но у него есть другое лицо. Он со временем становится во главе громадной фактически империи, юридически не провозглашённой, которую в историографии называют анжуйской. И он это умеет сочетать. Каким образом? Я надеюсь ещё об этом сказать.

Юность нашего персонажа очень примечательна. Отец Генриха, граф Жу Фруа V, постоянно ощущая призрак английской короны, идущий от его жена Матильды, старается заботиться о защите прав его жены на эту корону. Начиная с 1135 года, когда в Англии меняется власть, умирает король и Матильда должна стать королевой, Жоффруа постоянно помогает, отец нашего персонажа, своей жене отстаивать права на английский престол.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Напомню, мальчику 2 года.

Н. БАСОВСКАЯ: А отстаивать права пришлось очень тяжело. После смерти Генриха I из норманнской династии Матильде не удалось спокойно занять престол. С 1135 по 1153 годы, это большое время, в Англии шла фактически Гражданская война. Её в историографии называют баронской войной, а в общем, это Гражданская война. Дело в том, что сейчас же права Матильды, в ту же минуту, когда она ощутила себя королевой, но не была коронована, только в 1141 году, через 6 лет после смерти её отца, её сторонники объявят её королевой, считать это законной коронацией невозможно. Правил реально страной второй претендент, двоюродный брат Матильды Стефан Блуаский. И началась война между двумя группировками.

Надо сказать, что Стефан поначалу очень сильно преуспел, потому что его поддержали бароны. Он обещал баронам все и всевозможные вольности, привилегии. Верная ставка на надёжное окружение. Он разрешил им то, что потом Генриху придётся с трудом преодолевать – свободно строить замки, где хотят, сколько хотят, без контроля королевской власти. Специалисты приводят потрясающую цифру – при нём было построено 1115 баронский замков. Это эти гнёзда феодальные. Какая ж там централизация! Потом делать шаги на пути к укреплению центральной власти будет очень трудно.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Он просто раздал права, и тем самым купил поддержку баронов. Тем более, что он был в Лондоне, а девушка наша сидела в Анжу.

Н. БАСОВСКАЯ: Ей надо пробиваться к власти, а он уже здесь. И к тому же, купил, конечно, самым очевидным образом, поддержку баронов. Надо сказать, что война измучила страну, война между группировками. Особенно нарастало недовольство среди тех, кому надо торговать, кому нужно спокойствие на дорогах. Это горожане, и прежде всего Лондон. А Лондон был законодателем, и определял ситуацию в стране. И это недовольство в стране заставило Матильду и Стефана пойти на компромисс.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Фантастическая история. Мы мало что про это знаем, про Гражданскую войну Англии в 12 веке, про то, что 18 лет претенденты, мать нашего героя и её кузен попеременно захватывали Лондон, корону, попадали в плен, там была авантюра, она переодевалась солдатом, бежала почти из плена. Он тоже бежал. Это отдельная история. Может мы сделаем про неё передачу.

Н. БАСОВСКАЯ: А как будет называться наш герой? «Гражданская война»? Мрачненькая будет передача. Итак, ситуация. И прежде всего горожане и Лондон заставили их идти на компромисс в 1153 году. Был заключён договор между Стефаном и Матильдой. Матильда уступила свои права, она поступила, как мать, при условии, что наследником Стефана, оставайся, Стефан английским королём, а наследником будет её старший сын Генрих. Женский поступок. Разумный поступок. Тем более разумный, что Стефан был немолод, бездетен.

А. ВЕНЕДИКТОВ: У него были незаконные дети.

Н. БАСОВСКАЯ: Законных нет. Это же разные вещи. А Генрих – высокого происхождения. От вдовы германского императора и анжуйского графа. А Анжу в то время – одна из сильных феодальных территориальных единиц во Франции. Разное происхождение. Бастарды в данном случае отодвигаются в сторону. Итак, она поступила, как женщина, и как мудрая женщина. Тем более, что рассчитывала разумно, что Стефан долго не проживёт. Может быть, она даже не ожидала, что так недолго. Через год бездетного Стефана не стало на этом свете. И открылся путь к престолу для Генриха Плантагенета.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Всё-таки, его один сын, то законный, то незаконный, Генрих, как умный человек, сделал его графом Валуа. Он претендента убрал таким образом. Не убил.

Н. БАСОВСКАЯ: Надо сказать, что такая разумность во время Гражданской войны – это вынужденные действия.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Я хотел, чтобы Вы это сказали.

Н. БАСОВСКАЯ: Это разумность неразумность. Когда Жоффруа, муж Матильды, отец Генриха, участвовал, часто вмешивался в эту усобицу, воюет в Нормандии под флагом помощи своей жене, он в 40-х годах отвоевать Нормандию.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Всё герцогство Норманнское, мимоходом.

Н. БАСОВСКАЯ: Взят Руан в 1144 году, и он получил титул герцога норманнского, который перейдёт к нашему Генриху. Начиная с 14 лет сам Генрих принимает участие в этой гражданской войне. В 14 лет, мы уже как-то упоминали, они уже считались юношами, это совершенно не подросток, как в нашу эпоху. Юноша Генрих воюет в Англии во главе небольших отрядов анжуйцев. Воюет неудачно. В 16 лет ещё раз, в 1149 году, и опять неудачно. И вот о разумных компромиссах. В 1149 году в ходе продолжающейся Гражданской войны Стефан оплатил обратную дорогу, можно сказать, Генриху, во Францию, после того, как Генрих потерпел поражение.

То есть, в эту Гражданскую войну Генрих втянут, особых успехов военных он здесь не имел, имел частные, мелкие успехи в 1149 году. В 1150 году вернулся в Нормандию, ему уже 17 лет. В Нормандии у него конфликты с королём Франции. Тоже сложности, потому что Нормандия принадлежала со времён норманнского завоевания английской короне, но до середины 11 века она была французской. То есть, здесь клубок феодальных противоречий. Клубок сложнейших столкновений. И вот Генриху 17 лет. Он в 1150 году возвращается в Нормандию, воюет там. Пока не ясно, как дальше сложатся обстоятельства. У него есть права на английскую корону, которые Матильда ценой компромисса получила. Будут ли они реализованы, кто знает?

Но когда ему стукнуло 19 лет в 1152 году Генрих внезапно женится.

А. ВЕНЕДИКТОВ: И вот об этом, и о том, что повернуло всю его жизнь…

Н. БАСОВСКАЯ: Здесь начинается огромный роман общеевропейского романа.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Об этом мы поговорим сразу после Новостей.

НОВОСТИ

А. ВЕНЕДИКТОВ: Генрих II, ещё не Генрих II Плантагенет, но уже наследный принц Англии, уже унаследовавший своему отцу, который скончался в 1151 году, он уже герцог норманнский, влюбился, мальчишка 19 лет. И в кого? В бабушку!

Н. БАСОВСКАЯ: Тридцатилетнюю Алиенору Аквитанскую.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Но согласитесь, что для средних веков 30 лет – это вполне возраст солидный.

Н. БАСОВСКАЯ: У них 11 лет разница в возрасте, видимо 11, потому что её возраст не совсем точен. Но она проживёт настолько больше него, и будет выглядеть настолько лучше в любые годы, что это не так важно. Надо сказать, что женитьба была внезапной. Влюблённость, видимо, была, они, видимо, встречались в последний год жизни его отца. Это не всё точно, потому что Плантагенеты старший и младший Генрих в 1151 году побывали в Париже, когда она была ещё замужем, хотя её брак с Людовиком VII Французским уже был под угрозой, ощущалось, что супруги идут навстречу тому знаменитому разводу, который потряс всю Европу. Есть разные версии и объяснения этому разводу, но мы говорили о нём в передаче об Алиеноре Аквитанской. И в книжке это написано в статье, посвящённой Алиеноре.

И вот есть предположение, что они могли там увидеться, и что между этими людьми могла вспыхнуть страсть и искренние чувства. Дальнейшие события показали, что когда они стали мужем и женой, при таком неравенстве возраста, они были страстно друг в друга влюблены. Но вместе с тем тут мог быть и некоторый расчёт, конечно. Потому что отношения с Францией были сложными, и они от такого вот неожиданного поворота событий могли обостриться. Надо было думать, стоит ли заключать такой брак, станет ли Генрих английским королём, ещё не известно. А Анжу формально, юридически находится в вассальной зависимости от короля Франции.

Ну что ж, в конце-концов, если сын вассала женится на разведённой королеве – это ещё не страшно. Лишь бы он не стал английским королём. Брак прошёл очень внезапно, потому что как только развод Алиеноры Аквитанской состоялся. Объявилось столько претендентов на её руку и её приданное в виде всего французского юго-запада, который назывался Аквитанией, что по дороге из Парижа в Пуатье её два раза чуть не похитили. Один раз это был граф Шампани Тибо, а второй раз, есть предположение – младший брат Генриха, Жоффруа, который всё время хотел что-нибудь у Генриха отнять. Например, право на наследование Анжу, а у Генриха пусть остаётся Нормандия. Не отдал Генрих этого права, хотя это была воля покойного отца. Например, отнять невесту.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Ну, младшие братья, они такие, тем более, разрыв не очень большой.

Н. БАСОВСКАЯ: Но у Генриха II что-либо отнять, как доказала вся последующая жизнь, можно только ценой его собственной жизни. Итак, тихая свадьба через два месяца после развода, выглядит довольно скандально. Поэтому они проводят свадьбу быстро, без особенной помпы. И доказав, что у него ничего не отнимешь, и он вступил в этот очень неожиданный брак, а тень английской короны всё ещё есть, я думаю, что Алиенора помимо влюблённости учитывала и это, кроме того, есть такие слухи, что Алиенора знала, и вот хронисты пишут, что знала отца Генриха Жоффруа Красивого. Про неё много плохого писали современники. И в этом слове «знала» всегда есть двусмысленность.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Библейское значение.

Н. БАСОВСКАЯ: Романтичная Режин Перну, французский историк, отрицает эту версию. Говорит, что знала – в смысле могла видеть во время Крестового похода. Но именно во врем Крестового похода, когда Генрих II был ещё маленький, а Алиенора Аквитанская со своим мужем, французским королём, там присутствовала, проскакав через всю Европу и часть Азии, удивительная женщина, она встречала там многих. И слухи о её излишне вольном поведении возникли как раз во время Крестового похода. А Жоффруа Красивый там был в свите французского короля. В общем, странный брак состоялся, и великий роман на всю Европу начался. И в 1154 году, после смерти Стефана, всего год он прожил после компромиссного договора с Матильдой. Генрих становится английским королём. А наша Алиенора Аквитанская, удивительная жена его, обретает третью корону.

У неё была герцогская от рождения, у неё была французская в течение 13 лет брака с Людовиком VII, теперь ей на голову возлагается корона Англии. И вот эти франкоговорящие правители, он из Анжу, она из Аквитании, абсолютно с французскими корнями, пребывают управлять островным государством. И в руках Генриха II, который никогда ничего не отдаёт, сосредоточиваются вот такие титулы: герцог Нормандии, граф Анжуйский, Турский и Мэнский. Ибо Турень и Мэн присоединены ещё его отцом. Герцог Аквитании, благодаря женитьбе, а со временем он прибавит к этому, повоевав, Суверен Ирландии, правда, небольшую её часть. Но всё равно, это империя.

И вот Англия, такая для него далёкая и чужая, но он бросает огромные силы на её обустройство. Как я понимаю, он создаёт в этом островном государстве ядро своего правления, своего рыхлого, огромного образования территориального, распространяющегося до Пиренейских гор, до Ирландии. Что-то потрясающее! А вот ядро он хочет обустроить. Он обустраивает Англию, Алиенора обустраивает семью. Эта 30-летняя женщина с 1152 года, года их свадьбы, по 1166, год рождения последнего сына, Иоанна Безземельного, родила 10 детей, из них 5 мальчиков, один умер рано, а остальные остались – Генрих, Жоффруа, Ричард, будущий Львиное Сердце, Иоанн Безземельный. Вся Европа, все дворы должны были хохотать, потому что одним из предлогов, из устно распространяющихся для развода было то, что французский король, разводившийся с ней, только он с ней разводился, Генрих так и не развёлся, только заточил со временем. Одним из предлогов было то, что она не может родить мужского наследника.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Бесплодна.

Н. БАСОВСКАЯ: Нет, она родила девочку, а мальчиков нет. Так вот, как будто овладев законами природы, она начинает рожать Генриху мальчика за мальчиком. Это как будто бы управление генетикой, доказав всем европейским дворам, кто же виноват в том, что у французского короля от неё не было мальчиков.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Мальчик родился ровно через 9 месяцев после свадьбы, который не выжил. Вроде бы династия. Ведь Генрих II – это первый король династии Плантагенетов. И вроде бы династия обеспечена, 4 выживших сына.

Н. БАСОВСКАЯ: Но как всё тяжело сложится с этими сыновьями! Поскольку история с сыновьями будет приближать нас к концу его жизни, а это ещё рановато, как же он обустраивал Англию? Прежде всего, он решил закрепить силу центральной власти. После Стефана и разгула феодального, это было очень трудно. Он разрешил строить замки. Генрих начинает приказывать срыть эти замки. Он рискует, он очень рискует. Стефан разрешал им печатать свою монету. Генрих пытается ввести некий порядок, централизовать власть. Выполняет несколько совершенно государственных шагов в разных направлениях, все из которых направлены на укрепление королевского авторитета.

Он вступает в противоречие с церковью, абсолютно убеждённый, что на этом пути он одержит замечательную победу, покажет церковникам, что их место где-то за королём, после короля. Почему он был убеждён? Да потому что на архиепископский престол в Англии он возвёл своего друга юности, товарища по трудам и развлечениям юности.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Старшего товарища. Сначала, всё-таки, этот Фома или Томас Беккет был для него старшим. Когда тот был совсем мальчиком, тот был старшим. И он надеялся, что эта дружба останется.

Н. БАСОВСКАЯ: Он с этой целью посадил его на этот престол. И был убеждён, что теперь-то всё будет хорошо. Английская церковь в лице Томаса или Фомы Беккета будет исполнять королевскую волю. Он сильно ошибся. Как только Фома или Томас Беккет оказался на этой позиции архиепископа Кентерберийского он как будто переродился. Он превратился в аскета и превращался всё больше и больше. Проводил время в молитвах, благотворительности, посвящал Богу каждую секунду своей жизни. Как будто бы образовался другой человек. И поэтому все эти замыслы, которые лелеял Генрих, ограничить функции церковных судов. А со временем, может быть, тихонечно добраться до налогообложения, чтобы что-то получить с церкви. Непримиримая позиция архиепископа, который вступает с королём в борьбу.

В этой борьбе он и ведёт себя как бывший приятель. Он позволяет себе слишком много, понося королевскую особу, он как будто бы забывает вовсе, что это монарх, помазанник и т.д. Это сказывается былая дружба, которая, как известно, мгновенно перерастает во вражду, если случаются такие обстоятельства. От любви до ненависти один шаг. У него в семье происходит одновременно вроде любви и ненависти. Ибо после рождения последнего сына Иоанна Безземельного, Генрих решительно и резко охладевает к Алиеноре. Он находит возлюбленную, знаменитую Розамунду, прекрасную Розамунду, дочь рыцаря, которая не чета Алиеноре, ничего королевского в ней нет. Она просто красавица, и она всюду рядом с ним.

Алиенора в ярости, в ужасе, она не может принять этого оскорбления. Она покидает Англию, а здесь такая страшная борьба с Беккетом, Беккет тоже изгнан на целых 6 лет из Англии. Все его родственники, Генрих в ярости, страсти кипят, в ярости выселяет из Англии всех родственников Беккета. Это уже не просто вражда. Это кровная, дикая взаимная непримиримая ненависть.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Наталья Ивановна, я хочу привести один пример. Дети Розамунды от Генриха, они рождались параллельно с детьми Элеоноры. Сначала это было сосуществование.

Н. БАСОВСКАЯ: Для королевских особ это вещь не редкая, довольно частая. Но Генрих не первый и не последний король на этом пути.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Сначала там было более-менее, но потом он перестал вообще Алиеноре уделять внимание, и видимо, шёл разговор о том, что он тоже может с ней расстаться. Первый сын от Розамунды в 1159 году родился, в Джефри – в 1158, и Иоанн Безземельный – в 1166. То есть, как минимум 7-8 лет, когда Розамунда не угрожала власти Алиеноры, ну, наложница и наложница, дети пойдут в епископы. Но видимо, там что-то такое начало происходить.

Н. БАСОВСКАЯ: Он попробовал намекнуть папе римскому о возможности развода с Алиенорой. И встретил полный категорический отказ и отпор, тем более, что папство было уже недовольно его отчаянным конфликтом с архиепископом. И больше разговоров о разводе он не поднимал. Со временем просто устранив Алиенору. Но пока она удалилась во Францию. На короткое время при посредничестве папы они вдруг примиряются формально. Фома Беккет и Генрих II Плантагенет. Но после этого примирения Фома возвращается в Англию, и вместо того, чтобы сдерживать страсти, он ещё пуще обличает короля. И своим обличением он просто накликивает беду на себя. И беда пришла.

Известно, что Генрих, находившийся во Франции, получил письмо, в котором ему рассказали, как Беккет продолжает невозможными поносными словами его унижать в глазах всей страны. И скомкав это письмо, он сказал: «Неужели нет никого, кто освободил бы меня от этого попа?» Нашлись сейчас же те, кто захотели его избавить от этого попа. Его придворные, несколько человек, отправились в Англию, и в 1170 году произошло чудовищное убийство архиепископа Кентерберийского. Оно не забыто и по сей день. Это событие совершенно колоссального масштаба, потому что архиепископ был убит прямо внутри храма, в соборе, что вообще представляется совершенно невозможным. Как это люди не боялись страшного суда, не знаю.

Фома Беккет был убит, страна вздрогнула, на его могиле сейчас же начались чудеса, огни святого Эльма, стали исцеляться незрячие. Стало ясно, что Генрих оказался в очень трудной ситуации. Ему пришлось через два года, в 1172 году каяться. По распоряжению римского папы, с которым он с трудом договорился, он каялся, вплоть до того, что его бичевали, по обнажённой спине били монахи, это прилюдное покаяние, на коленях. Здесь он потерпел поражение.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Но как были наказаны 4 барона-убийцы. Очень интересно. Я с трудом нашёл. Они были отправлены в Святую землю на покаяние. Очень жестоко по приказу папы Александра, Генрих сказал, что вы должны замолить свой грех.

Н. БАСОВСКАЯ: Там Бог сам разберётся. Мы просто можем не успеть сказать, если он здесь потерпел такое поражение, то в чём же он велик, в чём значимость этого короля? Ему удались два других деяния. В двух других направлениях, которые очень сильно укрепили королевскую власть в Англии. Какие бы ни были у него неурядицы, неудача с церковью, семейные неурядицы колоссальные, весь мир это видим, не все его мелкие военные предприятия удачные. Он начинает воевать в Ирландии, но не бесспорно, пограничные стычки в Шотландии идут с переменным успехом. Два его действия в двух направлениях были успешными. Это то, что мы называем сегодня судебная реформа. Он поднял на принципиально иной уровень судебное дело во Франции, королевское, со стороны короля.

Уголовное право было введено как единое уголовное право, под эгидой короля, под контролем короля, был введён суд присяжных, конечно, только для свободных людей, и за отдельную плату, и плата была высокая. Но введён был суд присяжных, это очень большой шаг в совершенствовании судопроизводства. Он пришёл от короля, а это смиряет всевластие баронов. И второе – это его военная реформа колоссальной смелости, колоссальной значимости. Он дерзнул невероятно, он рисковал. Он дерзнул отказаться от традиционной военной службы крупных феодалов 40 дней в году в пользу короля вместе с дружинами. И ввёл щитовые деньги. Давайте, пожалуйста, вместо этой службы с каждого счёта, сколько обязаны воины, столько-то денег. На эти деньги король начал приглашать наёмные отряды, и они были, конечно, в полном распоряжении лично короля.

С этого начинаются в будущем победы Англии в Столетней войне.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Я бы добавил ещё в этом знаменитом законе, который назывался «Ассиза», о вооружении, он предоставил всем свободным не право, а обязанность. Каждый свободный бюргер, и все члены общины почтенных горожан обязаны иметь кольчугу, шлем и копьё. То есть, щитовые деньги шли на наёмных профессионалов, а все свободные англичане, не бароны, встали в ополчение.

Н. БАСОВСКАЯ: Этим самым он возродил традицию англо-саксонского ополчения, которая называлась Фирт. И народу это очень понравилось. Это Ассиза 1181 года.

А. ВЕНЕДИКТОВ: И я хочу сказать, что совсем недавно в президентскую кампанию в США, когда шёл спор о праве на оружие, один из республиканских кандидатов сказал, что эта традиция, чтобы население имело право вооружаться, идёт не от какого-то 18 века, а от 12 века, от короля Генриха II. Вот откуда идёт право свободных граждан носить оружие. Право и обязанность.

Н. БАСОВСКАЯ: Эти права будут потом закрепляться за горожанами, горожане, получая отдельные вольности и привилегии от королевской власти, как в Англии, так и в особенности, в относительно вольных Нидерландах, в Италии, на юге Франции, они тоже будут считать одной из важнейших своих привилегий, которую закрепит королевская власть, право, и даже обязанность иметь соответствующее их статусу, их цеху, вооружение. И это, конечно, очень важно.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Великая реформа.

Н. БАСОВСКАЯ: Любопытно её сравнить с вольными древнерусскими городами. Как известно, относительно вольными были Новгород и Псков, и там тоже было народное ополчение. Но есть один очень интересный нюанс. Оружие, которое принадлежало каждому члену этого ополчения, в русских вольных городах Средневековья хранилось в особом складе общественном, не находясь на руках у каждого, и раздавалось только по соответствующему решению городских властей, в случае какой-то критической ситуации. Ибо считалось, что русичам в Средние века постоянно находиться при оружии не стоит.

А. ВЕНЕДИКТОВ: И Алиенора осталась. Вот эти две реформы. Но Алиенора начала заговоры.

Н. БАСОВСКАЯ: Есть интересные дебаты в историографии английской. Они очень интересно звучат на эту тему. Есть версия, что Алиенора в отместку за измену, мелкие измены были всегда, но Розамунда- это слишком. Он стал появляться с ней на людях, она всюду его сопровождала.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Она с ним была 30 лет.

Н. БАСОВСКАЯ: Алиенора не могла этого пережить. И она в отместку сумела со временем, из заточения, заточённая за бунт, что-то придумать и отравить Розамунду. А другие историки говорят: «Зачем ей было нужно? Это не для Алиеноры». Она отомстила страшнее. Сразу после измены она удалилась во Францию, и там начала готовить бунты, важные, страшные, смертельно опасные для Генриха. Она отомстила крупно. С базы в Пуату, где и случился пик этого бунта, она начала настраивать против него крупных французских феодалов. И самое страшное – его собственных сыновей. Настроить его собственный сыновей против него было не так сложно. Во-первых, у него слишком крутой, жёсткий характер. Он всё пытался иногда сам с ним бороться, да не получалось. Вот взял, и старшего сына короновал при своей жизни, назвав «молодой король».

Вроде бы замечательно. И чтобы доказать, что он так унизился перед молодым королём, начал прислуживать этому сыну, Генриху, после коронации. И говорить: «Смотри, какая высокая честь, тебе прислуживает сам король». Но сын ответил: «Не так велика честь, что сын графа прислуживает сыну короля». Это его собственный сын так ему ответил! То есть, лада в семье нет. Коронация Генриха должна была сопровождаться тем, что ему дали бы какие-то полномочия. Но как я уже говорила, у Генриха II Плантагенета никто ничего и никогда отнять не сумел. Попробовали. С 1173 по 1175 год начинается первый крупный бунт сыновей. А у них на континенте замечательный союзник – французский король. Это уж ненавистник на все времена.

Они бегут к нему, они у него ищут защиты против отца, самодура-отца, властного деспота. То есть, это тоже вариация Гражданской войны, проходящей через семью. Она кончается поражением. Алиенора оказывается в заточении на долгие годы, не менее 16-17 лет. Конечно, не в цепях, но в замках, отрешена от двора, от Генриха. Он продолжает править самовластно, сыновья всё больше и больше теряют надежду, что они когда-то обрекут власть. Они уже стареют, а он всё при власти. И новые заговоры, новые интриги, сменяется французский король, с 1180 года на престоле уже не бывший муж Алиеноры Людовик VII, правитель достаточно слабый, безвольный, а Филипп II Август, всё страшнее угрозы с его стороны.

И вот Генриху II докладывают про очередной заговор, 1188 год. Он говорит: «Кто же во главе заговора?» Ему показывают список. Во главе его любимый последний сын, будущий Иоанн Безземельный, младший, которого он так любил. После этого Генрих II Плантагенет отвернулся к стене, два дня так лежал, не шевелясь и не принимая пищу, и на третий день скончался. Великий, могучий, но разорванный, разодранный в своей семье, кое-что оставивший в традиции сильной власти для Англии.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Наталья Ивановна Басовская.

Из Ангулемской линии династии Валуа. При рождении получил титул герцога Орлеанского. Генрих был вторым сыном короля Франциска I и не считался наследником престола. Вскоре после поражения при Павии, в 1525 г., его отправили заложником в Испанию, где он провел пять лет среди высокомерных победителей, постоянно перевозивших его из одной кастильской крепости в другую. Генрих никогда не мог забыть этого унижения и всю жизнь питал к Карлу V и испанцам непреодолимую ненависть. Может быть, под влиянием этих несчастий он стал мрачным и молчаливым.

Генрих был человеком неразвитым и ограниченным, мало интересовался литературой и искусством. Но зато, благодаря крепкому телосложению и выносливости, он отличался большой ловкостью в военных упражнениях. К государственным делам Генрих никогда не чувствовал большого влечения, был ленив, не имел твердого характера и всегда находился под сильным влиянием своих фаворитов. Среди последних важную роль играли коннетабль Монморанси и многолетняя любовница короля Диана де Пуатье, вдова великого сенешаля Нормандии Людовика де Брезе. Связь с ней у Генриха началась еще в ту пору, когда он был дофином, и продлилась до конца его дней, хотя Диана была намного старше его. Все эти годы король выказывал к ней нежнейшую любовь и самую любезную привязанность. Портреты Дианы, всего чаще в виде богини, висели во всех королевских покоях, монограммы имен короля и фаворитки украшали мебель и посуду Генриха. Только незадолго до своей кончины он увлекся юной Сарой Леустон, которая приехала во Францию в свите Марии Стюарт, невесты дофина Франциска.

В 1533 году Генрих вступил в брак с Екатериной Медичи. Высокообразованная, но физически малопривлекательная Екатерина снискала если не любовь, то, возможно, благожелательность и уважение Генриха.
В 1536 году он стал наследником престола, дофином и герцогом Бретонским после смерти старшего брата.

31 марта 1547 умер король Франциск I. Многие близкие ему люди должны были теперь отступить: его влиятельнейшая любовница герцогиня д"Этамп была незамедлительно удалена от двора, адмирал д"Аннебо лишён части своих военных должностей и исключён из узкого круга Совета, у канцлера Оливье была отобрана королевская печать.
Многие некогда могущественные люди вернулись назад, например, впавший в немилость коннетабль Анн де Монморанси. Монморанси сумел завоевать дружбу дофина, когда тот во многих походах накапливал военный опыт под его руководством. Восстановленный в звании коннетабля Франции, Монморанси впредь обладал как бы вице-королевской властью и до смерти Генриха наряду с ним был доминирующей фигурой.
Его злейшими соперниками в борьбе за влияние на короля были два старших сына герцога де Гиза. Гизы обладали большой самонадеянностью из-за принадлежности к лотарингскому герцогскому дому, младшей ветвью которого они являлись. Герцог Франциск Омальский, который после смерти своего отца принял титул герцога де Гиза, был блестящим военным и одарённым политиком. В политическом отношении ему не уступал младший брат Карл, который ещё в молодые годы стал архиепископом Реймсским и при поддержке Генриха сразу после смерти короля был возведён в сан кардинала.

"Через сорок восемь часов после смерти Франциска I государство представляло собой весы, коромыслом которых сделались слабый монарх, добровольно поддерживаемый своей возлюбленной; две ненасытные семейки занимали чаши, которые фаворитка тщательно уравновешивала, ставя против «высочайшей милости к Монморанси несомненное великолепие Гиза». В день, когда король и его Эгерия исчезнут, они восстановят феодализм."

Монморанси, назначенный коннетаблем и ставший великим вельможей, получил управление Лангедоком и немалые денежные средства. Старший из его племянников, Оде де Шатийон, кардинал-архиепископ Тулузы с двадцатипятилетнего возраста, стал, помимо этого, епископом-графом Бове; второй, Гаспар де Колиньи, в двадцать восемь лет сделался главнокомандующим пехоты. Несмотря на алчность коннетабля и честолюбие его родных, их клан был все же менее опасен, чем воинственное племя Гизов, которые грезили о коронах и об империях. С двадцати лет эти лотарингские князьки трудились, дабы достичь величия с терпением и осмотрительностью монашеского братства. Мало уверенные в переменчивой благосклонности Франциска I, они не жалели сил, чтобы завоевать популярность, и в то же время составили себе громадное состояние на церковных бенефициях. К своей смерти кардинал Лотарингский стал едва ли не единственным церковным иерархом Франции. С 1550 г. он прибрал к рукам восемь епископских престолов, из которых три были архиепископскими, и бесчисленные аббатства. Это – источники богатства, которому вскоре предстояло послужить для того, чтобы его владельцы бросили вызов королевской власти. Семейные союзы стали основой для возводимого мощного здания. Прежде всего, женитьба третьего Гиза, Клода, на дочери Дианы де Пуатье; старшего, Франсуа, на Анне д"Эсте, внучке Людовика XII ; наконец, договор о браке их племянницы Марии Стюарт, королевы Шотландии, тогда еще совсем маленькой, с дофином Франциском. Также самые младшие, едва приобретя права, приближались к трону не без того, чтобы провозгласить свое каролингское и анжевинское происхождение. Не протекало и года этого правления, когда не было бы заметно, как растет их состояние, «стремительно, бурно, неудержимо, минуя рифы и мели», дабы они поколение спустя «прибрали к рукам всю Францию».
Каким жалким выглядит по сравнению с ними облик принцев де Бурбон, из которых старший, Антуан, женился на Жанне д"Альбре, наследнице королевства Наваррского, а младший, Луи, принц де Конде, на племяннице коннетабля! Гизы и Бурбоны, уже тогда соперники, были вдобавок кузенами.
Монморанси и Лотарингец равно болели душой за Церковь и равно питали отвращение к Реформации. Напротив, их отношение к Австрийскому дому было полярным. Коннетабль любил мир, боготворил Карла V. Он желал бы повести Францию в союзе всех христиан, объединенных Цезарем, против еретиков и неверных. Напротив, Гизы, жаждавшие боевой славы и лелеявшие надежду заполучить какое-нибудь княжество в Италии, желали вернуться к политике Франциска I и даже ужесточить ее.

"Недавно историки восхищались Генрихом И, утверждая, что мы обязаны ему концепцией естественных границ, концом военных авантюр, реорганизацией управления страной, торжеством французского Ренессанса. Однако ни его переписка, ни его законы не свидетельствуют об уме сколько-нибудь выше среднего. Все современники заявляли о слабости его характера. Тем не менее было бы несправедливо видеть в нем марионетку, лишенную всякой власти, идей и величия. «Он желает блага и трудится над этим», – писал венецианский посланник Контарини. От природы медлительный и старательный, страшащийся скорых решений, уважающий старые принципы – «один король, один закон, одна вера», – он сознавал, что политика Монморанси ему вполне подходила. Но сын Франциска I обладал также рыцарственной душой и жаждал сравняться с воителями героических песен. Именно поэтому его привлекали Гизы. Полные движения, молодости и жажды завоеваний, они негодовали при виде пассивности коннетабля." (Эрланже. "Варфоломеевская ночь")

В течение всей эры Генриха в Монморанси и братьях Гизах воплощались не только две борющиеся за власть и влияние на короля силы, но и две противоположные концепции внешней политики. Резкий и неприступный коннетабль, суровый и даже жестокий на поле брани к врагам своего короля, был склонен к осмотрительности и даже к принципиальной готовности бороться за мир. Гизы же были обычно на стороне партии отважных действий и оправданного риска, между прочим, ещё и потому, что испытание как полководца было для герцога Франциска лучшим способом уменьшить расстояние между собой и влиятельным Монморанси.

Полностью неспособный понять, что такое свобода мысли, которая его ужасала, Генрих взирал на еретиков как на мятежников. Он был глух к духу времени. Его верные подданные, протестанты, боролись пока что только религиозными средствами. Но идея отделения церкви от государства пока еще никого не увлекала, и такое сосуществование раздражало обе стороны. Король и его советники не заблуждались, когда предвидели, что споры скоро перейдут на политическую почву. Заблуждение их заключалось в том, что они верили в действенность преследований. С осени 1547 г. появилась созданная Парламентом комиссия, вскоре названная Огненной Палатой, и преследования умножились.
Пятого июля 1549 года состоялась одна из самых крупных казней за все правление Генриха: пять протестантов были сожжены, трое повешены. Генрих там был и смотрел, как пламя пожирало этих непостижимых людей. Несчастный работник, «неподвижный и как будто бесчувственный к своей муке, устремил на него свой взгляд налитых кровью глаз, суровых, как приговор свыше». Король ужаснулся, почувствовал себя плохо. Затем он сказал, что никогда больше не будет присутствовать при подобном зрелище. Тем не менее в сердце его ничего не шевельнулось. Более того: Оппед, палач вальденсов, был помилован и вернулся на свое место в Парламенте.

Правление Генриха II с самого начала проходило под знаком внешней политики. После договора в Крепи в 1546 был заключен мир с Англией. Причиной того, что после смерти Генриха VIII (умершего за несколько месяцев до Франциска I) конфликт снова разгорелся, была на первый взгляд проблема шотландского престолонаследия. В Шотландии после смерти короля Якова V регентшей при своей маленькой дочери Марии Стюарт стала Мария де Гиз, сестра герцога и кардинала Лотарингских. Брачный союз наследницы трона с тогда еще несовершеннолетним Эдуардом VI Английским был бы крайне неблагоприятным для Франции и даже опасным, потому что Шотландия традиционно являлась важнейшим союзником против старого врага - Англии. В этой ситуации Генрих принял решение взять инициативу в свои руки и заключить брак своего старшего сына Франциска с Марией Стюарт. После того как летом 1548 шотландская наследница трона была доставлена ко французскому двору, Генрих объявил себя покровителем Шотландии и поддержал регентшу, послав войска. Вероятность войны с Англией в немалой степени зависела от позиции Карла V, а он не хотел пожертвовать миром с Францией ради желаемой Сомерсетом коалиции. Англо-французский договор 1550, который не только давал мир Шотландии, но и предусматривал возвращение Булони за выплату определённой суммы, был первым значительным успехом молодого короля в области внешней политики и вдохновляющим знаком на будущее.

После этого несомненного успеха Генрих обратил свой взор на Италию. Единственным надежным сторонником Франции на Апеннинском полуострове мог считаться герцог Феррарский, жена которого Рене Французская была внучкой короля Людовика XII. Однако на помощь Генриху пришло совершенно неожиданное событие: убийство Пьеро Фарнезе, герцога Пармского. (Фарнезе, незаконный сын папы Павла III, был посажен на престол в зависимом от Ватикана герцогстве Пармском.) Губернатор Милана дон Ферранте Гонзага воспользовался ситуацией и быстро оккупировал герцогство испанскими войсками. Но это склонило на сторону Франции до сих пор проимператорски настроенного Павла III, возлагавшего ответственность за убийство сына на сторонников Карла V. Альянс, который предложил Генрих через Карла Лотарингского, находившегося в Риме по случаю возведения в сан кардинала, не был заключен из-за отрицательного отношения Венеции. То, что Генрих все-таки повел через Альпы на Пьемонт войска, пока его не вынудил вернуться разразившийся в Южной Франции налоговый бунт, свидетельствует о его твердом желании доказать французское присутствие в Италии.

Когда вскоре после этого умер папа Павел III, ситуация коренным образом изменилась. Его преемник Юлий III вступил в конфликт с Францией. Разногласия возникли из-за отказа Франции участвовать в Тридентском Соборе, созванном для решения конфессиональных вопросов. Генрих не без оснований полагал, что его участие усилит положение императора. Наряду с этим возник еще один папско-французскнй конфликт вокруг Пармы, которую Юлий III хотел отнять у Фарнезе.
Генрих решил использовать ситуацию для усиления своего влияния в Италии. В мае 1551 он выдал замуж за Горацио Фарнезе свою внебрачную дочь Диану и принял под защиту герцогство Пармское. Спешно посланная армия вытеснила папско-императорские войска, стоявшие в Парме под командованием дона Ферранте Гонзага, при этом она была поддержана военно-морскими силами султана, старого союзника Франциска I. Таким образом, папа попал под давление, он пошел на уступки и приказал возвратить Парму Оттавио Фарнезе. То, что он в первые месяцы 1552 отложил Тридентский Собор, было связано также с событиями по ту сторону Альп.

В отличие от отца, который обычно вел боевые действия в Италии, Генрих решил выступить на новом для Франции театре - на берегах Мозеля и Рейна, основательно полагая, что в Германии легче всего нанести удар могуществу императора. Он заключил союз с саксонским курфюрстом Морицем и некоторыми другими немецкими князьями и в феврале 1552 г. подошел к Рейну. В Меце, Туле и Вердене были поставлены французские гарнизоны. Осенью император безуспешно осаждал Мец, но так и не смог отбить его обратно.

"Монморанси стали называть Нестором после того, как он захватил Мец, прибегнув к хитрости; точно так же не устояли Туль и Верден. Впрочем, то, что эти территории были завоеваны с необычайной легкостью, отнюдь не спасло население от ужасов войны. Генрих покрыл себя славой и в ознаменование своей победы во главе торжественной процессии прошел вдоль берега Рейна. Карл Пятый тем временем подвергся неслыханному унижению, так как ему пришлось в весьма плачевном виде предстать перед своим дорогим Морисом Саксонским, который практически предал его в Инсбруке, и просить у него убежища.
Тогда же, в апреле 1552 года, король окончательно взял верх над папой, принял его извинения и заключил с ним мир. Никогда еще цветки лилий так гордо не сверкали, но Генрих и члены его Совета заблуждались, считая, что этот успех подвел черту под всеми испытаниями. Он всего лишь завершил первую фазу войны, которая в дальнейшем оказалась в высшей степени разрушительной и кровопролитной."

Теперь многолетняя конфронтация между Валуа и Габсбургом протекала в основном в двух местах. В Италии, где успех в Меце сильно поднял французский престиж, французские войска угрожали Милану со своей базы в Пьемонте. Продолжение согласия с Портой сделало возможными совместные франко-турецкие морские операции. Наибольшее значение, конечно, имела позиция города-республики Сиена, откуда летом 1552 был изгнан испанский гарнизон и была адресована Франции просьба о защите. Сиена имела стратегическое значение: она угрожала южному флангу проимператорской Флоренции, владела важными портами вдоль берегов Мареммы и, кроме того, граничила с Папской областью. Таким образом, она после Пармы представляла собой превосходный отправной пункт для ликвидации габсбургского господства в Италии. Другой важной опорной точкой для Франции была генуэзская Корсика, оккупация которой стала возможной около года спустя благодаря достигнутому вместе с турецким флотом господству Франции в западной части Средиземного моря, правда, ценой перехода до сих пор нейтральной Генуи в испанско-габсбургский лагерь.
На северо-востоке Франции после снятия осады Меца Генрих, поддержанный в этом Монморанси, пресек новую императорскую инициативу на границе Франции. Тем временем Карл V сумел полностью восстановить свои военные силы, сосредоточенные в Нидерландах. Осада и взятие в апреле 1553 французской пограничной крепости Теруанн и окончательное завоевание Эдена развеяли иллюзии о недееспособности императора. Медленно пришло в действие французское сопротивление, так как Генрих и Монморанси после окончания осады Меца, неправильно оценив ситуацию, не держали вместе свои войска. Вовремя удалось снять осаду Дуллана, расположенного всего в 20 км от Амьена, однако чересчур осторожная тактика Монморанси помешала энергичному контрудару. С большим воодушевлением прошло французское наступление в феврале 1554, и был даже захвачен Брюссель. Однако после первоначальных успехов и здесь французы потерпели неудачу в результате мастерской отвлекающей тактике императорского полководца герцога Эммануэля Филиберта-Савойского. Неожиданный успех у Ранти, недалеко от Теруанна, который мог бы поставить Карла V в затруднительное положение, Монморанси не использовал.

И вообще в 1554 Генриха постиг ряд неудач. Не только свершился брак между сыном Карла V Филиппом и сводной сестрой короля Эдуарда Английского наследницей трона Марией Тюдор, брак, который Франция всеми средствами старалась предотвратить, но и началось неблагоприятное развитие событий в Италии. В мае 1554 Пьеро Строцци, губернатор Сиены, был наголову разбит в битве у Марциано герцогом Тосканским Козимо Медичи, и тем самым был открыт путь для осады города флорентийско-императорскими войсками. Ровно год спустя в мае 1555 пала Сиена и вместе с ней основная опора французского влияния в средней Италии.

Эти события склонили Генриха к переговорам, которые были желательны для Карла V, потому что ему нужно было бороться с внутренними трудностями и решать вопрос о наследовании. Переговоры велись при посредничестве папы, а также королевы Англии. В Адре, недалеко от Кале, собрались лучшие дипломаты из обоих лагерей. Французскую делегацию возглавлял кардинал Лотарингский, императора представлял Гранвель. Стороны предъявили максимальные требования и проявили столь слабое желание к компромиссам, что посредники безрезультатно разъехались. Французскую неуступчивость, по меньшей мере частично, можно объяснить тем, что главой церкви стал явно антигабсбургски настроенный папа Павел IV. Обоснованность этого расчета подтвердилась следующей осенью, когда кардиналу Лотарингскому удалось осуществить оборонительный союз между Францией, папой и герцогом Феррарским.
Но прежде всего именно отречение Карла V дало событиям новый поворот и сделало возможными дальнейшие переговоры. Габсбургская сфера влияния была поделена между Филиппом, получившим Испанию, Нидерланды и итальянские владения, и братом Карла Фердинандом.
В этих изменившихся обстоятельствах обе стороны в начале 1556 в аббатстве Восель договорились о пятилетнем перемирии при временном сохранении статуса владений Мец, Туль и Верден. Корсика и другие позиции, по крайней мере, временно оставались за Генрихом. Переговоры в Воселе провел адмирал Колиньи, племянник Монморанси; видимо, коннетабль содействовал решению Генриха об этом перемирии. Гизы же пребывали в решительной оппозиции: кардинал Лотарингский, проложивший путь к новой силовой акции в Италии, увидел, что заключенный при его посредничестве альянс дезавуирован. От герцога Гиза, со времени осады Меца не имевшего серьезных поручений и отодвинутого на задний план, по сравнению с Монморанси, в последний момент ускользнуло назначение генерал-лейтенантом итальянского театра военных действий.

Вскоре после отречения Карла V война возобновилась. Генрих отправил в Италию армию во главе с герцогом Гизом для защиты папы Павла IV и завоевания Неаполя. Испанцы под командованием герцога Альбы преградили французам дорогу и принудили их отступить в церковную область. Тем временем новый испанский король Филипп II осадил Сен-Кантен. В августе его войска разбили коннетабля Монморанси, попытавшегося пройти на помощь осажденным, а через 17 дней Сен-Кантен пал. Эту неудачу французам удалось отчасти сгладить победами в Нормандии - в январе 1558 г. герцог Гиз выбил англичан из Кале. Начавшиеся мирные переговоры завершились в апреле 1559 г. подписанием мира в Като-Камбрези. Генриху удалось сохранить за собой Кале, Мец, Верден и Туле. Но в Италии королю пришлось отказаться от Савойи и вообще от всех прежних завоеваний.

"Франция 1558 года была подобна колоссу, которого пожирали три опасные болезни: анархия центральной власти - упадок в экономике - раскол внутри страны. При дворе правительственные круги были подвластны козням заговорщических группировок. В деревнях вдоль дорог можно было увидеть умерших от голода людей. Стоимость ливра - довольно показательный факт - за пятьдесят лет уменьшилась вполовину. Девальвация, инфляция, чрезмерно высокие налоги, рост цен доводили до изнеможения рантье, чиновников, мелкую знать. Целые города лежали в руинах.
Эта ситуация не меньше, чем духовный кризис, повлияла на невиданный размах идеи Реформации, приверженцы которой составляли примерно треть населения." (Эрланже. "Диана де Пуатье")

При праздновании свадьбы дочери и заключения Като-Камбрезийского мира Генрих устроил 3-дневный рыцарский турнир. На второй день вечером Генрих вступил в бой с графом Монтгомери, причём копьё графа сломалось о панцирь противника; осколки копья вонзились в лоб короля и попали также в глаз.

"Соперники налетели друг на друга, сломали копья, зашатались, вновь обрели равновесие, затем приблизились к ограждениям. Король взял новое копье, а Монтгомери, неизвестно почему, остался с этим же зазубренным обломком. Кони вновь пустились вскачь, пышные черно-белые султаны развевались на гребне королевского шлема и надо лбом Беды. Трубные звуки странным образом стихли. В оглушительной тишине всадники столкнулись во второй раз, и сломанное копье Монтгомери, приподняв плохо прикрепленное забрало соперника, вонзилось королю в глаз и вышло через висок." (Эрланже. "Диана де Пуатье")

Генрих прожил еще десять дней. Его бы, вероятно, спасли, если бы как следует промыли его ужасную рану и осмелились провести трепанацию черепа. Тем временем Амбруаз Паре принялся за тщательное расследование дела, наспех отрубив головы четверым приговоренным, а Филипп II прислал несравненного Весаля. В течение двух дней еще была надежда на спасение, но 4 июля больным овладела лихорадка, и 8-го надежды иссякли. Этим вечером Генрих в полной мере выказал свое простодушие и свое политическое невежество: под его диктовку дофин написал французскому послу в Брюссель письмо, в котором умирающий король просил Филиппа II взять под свое покровительство его сына и его народ. Так он дал королю Испании прекрасный повод для вмешательства в дела Франции.
10 июля 1559 года, Генрих умер от этой раны.

Назад Вперед

Династия Меровингов

Меровинги - первая династия франкских королей в истории Франции. Короли этой династии правили с конца V до середины VIII века на территории будущей Франции и Бельгии. Они происходили из салических франков, которые в V веке обосновались в Камбре (Хлодион Длинноволосый) и в Турне (Хильдерик I).

Каролинги

Пипин Короткий, умирая, разделил свое государство между сыновьями: Карлом и Карломаном. Они довершили начатое Пипином завоевание Аквитании, где еще держалась главная ветвь дома Меровингов. Карломан скоро умер (771), и тогда Карл (768-814) восстановил единодержавие.

Гуго Капет

Наследником Лотаря (954-986), предпоследнего короля из династии Каролингов, стал девятнадцатилетний молодой человек, без влияния к авторитета. Когда Гуго Капет и королевская знать возвели его на трон, стало очевидно, что король либо слишком молод, либо неспособен к правлению.

Людовик VI Толстый (1108-1137)

Еще при жизни своего отца Филиппа I (1060-1108 гг.) Людовик проявил себя главным образом в военной сфере, поскольку он был предводителем армии и «защитником королевства». Людовику исполнилось 16 лет, когда он впервые принял участие в военных действиях 1097 г.

Людовик VII (1137-1180)

Начало правления Людовика VII Младшего было ознаменовано заключением его брака с Алиенор, наследницей герцога Аквитанского (умершего в 1137). К этому времени королевский домен ограничивается лишь территорией острова Иль-де-Франс и, кроме того, находится под контролем главных епископатов, расположенных в Сансе, Бурге, Туре и Реймсе.

Филипп II Август (1180-1223)

Филипп Август взошел на трон в возрасте 15 лет; именно тогда он заявил, что желает, чтобы к концу его правления королевство стало таким же могущественным, как и во времена Карла Великого. Его ум, энергия, упорство были замечательны. .

Людовик IX Святой (1226-1270)

Людовик IX, вступил на престол ребёнком двенадцати лет. Бланка Кастильская, его мать, показала себя очень умной и ловкой правительницей. Ей удалось поддержать престиж, который монархия приобрела со времен Филиппа Августа; она не только упрочила власть своего сына, но и научила его, как должно вести себя, дабы снискать уважение своих подданных и сделать свое королевство процветающим.

Филипп III Смелый (1270-1285)

Филипп был вторым сыном Людовика IX и Маргариты Прованской. Своё имя он получил в честь своего прадеда. В 1260-м году, после смерти своего старшего брата Людовика он стал наследником престола. Филипп сделался французским королем во время Восьмого крестового похода 25 августа 1270 г. в лагере под Карфагеном.

Филипп IV Красивый (1285-1314)

Филипп IV Красивый родился в Фонтенбло в 1268 году, от Филиппа III и Изабеллы Арагонской. Филипп вступил на престол семнадцати лет от роду и прежде всего занялся разрешением сицилийского и арагонского вопросов, доставшихся ему по наследству от отца. Он сразу прекратил военные действия и не сделал ничего для поддержания претензий своего брата Карла Валуа, мечтавшего стать арагонским королем.

Сыновья Филиппа Красивого

Людовик после смерти матери (2 апреля 1305) стал королем Наварры, графом Шампани и Бри. Коронован в Памплоне в 1307. В момент смерти отца Филиппа IV Красивого(29 ноября 1314) находился в Наварре, и до его возвращения королевством правил его дядя Карл Валуа. Людовик X был коронован в Реймсе 3 августа 1315.

Франция Капетингов 10-13вв.

Начало существованию Франции как самостоятельного государства было положено Верденским договором 843 г., он оформил окончательный раздел империи Карла Великого и зафиксировал выделение Западнофранкского королевства из состава империи. Восточными границами этого государства являлись реки Рона, Сона, Маас и Шельда.

Филипп VI Валуа (1328-1350)

Карл IV не оставил сыновей. Его двоюродный брат Филипп, граф Валуа, был признан регентом. Когда у вдовы Карла спустя несколько месяцев родилась дочь, то Филипп с согласия баронов принял королевский титул под именем Филиппа VI, первого из Валуа.Недавно введенными кутюмами отстранения от власти наследников по женской линии Эдуард III (1327–1377 гг.) был лишен права на французскую корону.

Битва при Креси (1346 год)

В 1337 году корольЭдуард III объявил войну Франции; так же, как и французские короли, он мечтал овладеть богатыми фландрскими городами. Англичане уничтожили в битве при Слейсе французский флот и в 1346 году высадились в Нормандии, опустошив эту провинцию. Французский король Филипп VI собрал рыцарей со всей Франции и с огромным войском выступил против англичан, Ласковый, как щенок, необычайно преданный Диане и Монморанси, своим детям и жене, Генрих II в свои тридцать восемь лет был большим ребенком, с бородкой и выдающимся вперед подбородком, который взирал на мир своими пустыми полу прикрытыми глазами. Робер МЕРЛЬ "Наследие отцов" Французский король Генрих II из третьей (и последней) ветви династии Валуа, по свидетельствам того времени (главным образом, гугенотского происхождения), был существом настолько странным и в то же время никаким, что если бы короткий период его правления (1547--1559) не был обрамлен возрастающей напряженностью между французскими католиками и протестантами, захватом Кале и, наконец, его собственной смертью, он вошел бы в историю, скорее всего, как марионетка, а не как личность. Несомненно, с юмором воспринималась его любовная связь с Дианой де Пуатье, фавориткой, которая была на двадцать лет старше него и которая, якобы, "мудро делилась им с его законной супругой. Обе женщины, хотя и опасались одна другой, однако решили договориться и поделить короля по-доброму. Когда Генрих на дианиных коленях чересчур забывал о Екатерине (Медичи-прим. И. Л.), плененный, как в первый день, ее шестидесятилетней грудью, Диана строго напоминала ему о его обязанностях и прогоняла в спальню законной супруги", -- читаем мы в книге Мерля "Наследие отцов".. Возможно, что улыбку вызвала бы и его дружба с коннетаблем Монморанси. Их отношения были настолько доверительными, что как-то раз Генрих, поглаживая в его присутствии грудь Дианы, с гордостью спросил, обращаясь к нему: "Взгляните, Монморанси, разве у нее не прекрасный страж?" Но улыбка быстро исчезает, когда, наряду с этим, мы узнаем, что в период правления того же короля была учреждена так называемая chambre ardente, "огненная судебная камера", которая полностью соответствовала своему названию. Всех настоящих и мнимых еретиков она без разбора приговаривала к сожжению. Дело в том, что Генрих II считал (хотя, скорее всего, повторял, как попугай, мнение своего окружения, которому он был полностью подчинен) реформатское движение "моровой язвой" и заявлял о том, что хочет видеть свой народ здоровым и очищенным от этой опасной чумы и отвратительной нечисти, пропитанной ересью. Само собой разумеется, что этим его "мнением" пользовались фанатичные католики, и языки костров, которые пылали в годы его правления, заслонили, в конце концов, и то доброе, что о нем можно было сказать. Короче говоря, недолгие двенадцать лет его правления стремительно ускорили путь к катастрофам, которые затем последовали. Всего через год после его смерти начинаются Религиозные войны, которые нанесли Франции почти такой же ущерб, как Столетняя война. В сознании французов и всего мира особенно запечатлелась печально известная Варфоломеевская ночь, когда произошла массовая резня гугенотов католиками. Если мы будем воспринимать Французское реформатское движение во всей широте этого понятия (т. е. как сопротивление злоупотреблениям католической церкви, перерастающее в подсознательное и сознательное сопротивление всему феодальному строю), истоки его следует искать во второй половине двенадцатого века. Уже тогда ширилось, главным образом в Провансе, движение вальденсов и почти одновременно с ним катарское вероучение. В целом представителей обеих сект называли альбигойцами по названию города Альба, являвшегося одним из центров этого движения. Первоначально секта вальденсов выражала "протест патриархальных пастухов против проникающего к ним феодализма" (по Энгельсу); название "вальденсы" она получила лишь в следующем веке, когда к ней примкнула лионская беднота, возглавляемая бывшим купцом Петром Вальдо, после чего ее программа обрела в некоторой степени социальный аспект: Вальдо проповедовал культ бедности и аскетизма. Катары (от греческого katharos -- чистый), в свою очередь, объявляли материальный мир с его институтами, насилием, неравенством, богатством, с одной стороны, и нищетой, голодом и страданиями с другой стороны, порождением дьявола. Таким порождением дьявола они совершенно определенно считали и католическую церковь. Движение альбигойцев начало распространяться с такой стремительной и угрожающей силой, что против них, по инициативе римского папы Иннокентия III, был предпринят крестовый поход (1209). Его результатом было опустошение юга Франции и жестокие массовые убийства альбигойцев. Рассказывают случай, происшедший в те времена, когда при штурме катарского города Безье начальник войска крестоносцев спросил папского легата Амальриха: "Как мне отличить правоверных от еретиков?" На что легат ответил: "Убивайте всех. Господь Бог уж разберется". В тот раз было убито двадцать тысяч человек. Несмотря на это, движение альбигойцев сохранилось до второй фазы французского реформатского движения, когда на сцену вышли гугеноты. В то время как учения Лютера и Цвингли не проникли глубоко во французское протестантство, влияние на него оказывал Кальвин, формируя его идеологически. Это был француз, который после своего выступления против католической церкви на родине бежал в Швейцарию, где он основал свою секту и где в 1464 году скончался в Женеве. Сторонники кальвинизма во Франции стали называть себя гугенотами. Этимология этого названия истолковывается по-разному. Согласно одной версии, оно было образовано в результате искажения слова Eidgenosse-Eidgenot , т. е. швейцарец; другие считают, что название было дано по имени одного из гугенотских лидеров Гугуеса. Гугенотство, или точнее французский кальвинизм, получило распространение прежде всего среди дворянства и горожан, в более широкие массы (за исключением Прованса, где гугенотство Утвердилось в форме вальденства или альбигойства) оно не проникло. Со временем гугеноты сформировались как религиозно-политическая группа ив 1555 году основали в Париже религиозную общину. Четыре года спустя там состоялся синод кальвинистов. Острые стычки между протестантами и королевской властью происходили еще во время правления отца Генриха Франциска I, Захват колыбели возрождения. По сравнению со своим сыном, Франциск I оставил в истории Франции более добрую память -- он относился к числу правителей, пользовавшихся популярностью. За годы его правления (1515--1547) произошло организационное объединение Франции, сохранившееся с незначительными изменениями (например, разделение на 12 провинций) вплоть до Французской революции; кроме того, он представлял собой тип государя, который создал репрезентативный королевский двор с пышными церемониями, ставший образцом для многих европейских дворов. Он так же, как и его предшественники, продолжал вести агрессивную политику в отношении Италии. Эта экспансия, длившаяся всю первую половину шестнадцатого века, вылилась, наконец, в военное соперничество между "самыми христианскими" королями Франции и "апостольскими" Габсбургами. Первый военный поход предпринял в 1494 году Карл VIII, которому после смелого перехода через Альпы удалось захватить Неаполитанское королевство. Однако когда против французов была создана коалиция римского папы, Венеции и герцога Миланского, они были вытеснены с остальной территории Италии. Попытку, предпринятую Карлом VIII, с еще большей неудачей повторил Людовик XIII. Кроме того, уже тогда он столкнулся с габсбургской Испанией, потерпел несколько поражений и вынужден был в конце концов отказаться не только от Неаполитанского королевства, захваченного его предшественниками, но и от Миланского герцогства, на которое он претендовал как на наследство после своей бабушки Валентины Висконти. Кажется, что этим неудачам способствовало и безразличие французов к местному населению. Итак, после этого Франциск I предпринял третью попытку. Его положение с самого начала было отнюдь не радужным. Между тем Франция была опоясана железным обручем габсбургских держав от Испании и Италии до Нидерландов. И везде правил слишком воинственно настроенный Габсбург Карл V, который стал императором "Священной Римской империи германской нации", унаследовав престол после своего деда Максимилиана. Он правил также многими, недавно открытыми заморскими державами. Ему принадлежат с гордостью произнесенные слова о том, что "над его империей солнце не заходит", -- девиз, которым гордились его потомки вплоть до горького конца. Франциск I провел с Карлом V четыре войны. Во время этих войн стало совершенно очевидным, что в его борьбе за власть вопрос вероисповедания играл ничтожную роль. Французский король выбирал себе в союзники кого угодно: римского папу, венецианцев, немецких князей-протестантов (!) и даже "заклятого врага христианства" -- турецкого султана. Точно так "по-христиански" действовал Карл V. Для того, чтобы наказать папу римского за то, что тот перешел на сторону французского короля, он направил свои испанские войска вместе с немецкими наемниками на Рим, и они неслыханно опустошили и разграбили город... Однако фортуна войны не благоволила к Франциску I. За исключением единственной победы (в 1515 году при Мариньяно, его боевые начинания терпели неудачу, В 1525 году в бою при Павии он был разбит наголову и взят в плен. Год провел он в мадридском плену и был вынужден подписать мирный договор, согласно которому уступал Карлу V Бургундию. Тем самым габсбургское кольцо вокруг Франции сомкнулось. "У меня не осталось ничего, кроме чести", -- писал он после этого катастрофического поражения своей матери Луизе Савойской. Правда, что касается "чести", это можно считать некоторым преувеличением. Так, например, хотя в борьбе с Габсбургом его союз с немецкими князьями-протестантами действительно способствовал распространению реформации, в то же время на родине в годы его правления применялись жестокие меры против нее. Некоторые французские историки считают, что выпады, которые при нем были направлены против французских протестантов были скорее делом фанатичных католиков его двора, в то время как сам он был "толерантным"; однако это никоим образом не меняет сути дела. После так называемой плакатной аферы, во время которой протестанты (представлявшие тогда еще довольно неоднородную массу -- как известно, гугенотская община сформировалась позднее) распространяли плакаты, пропагандирующие реформацию, и один такой плакат попал даже в королевские покои, был мгновенно издан так называемый Фонтенблонский эдикт, направленный против протестантства (1534). В январе следующего года 35 протестантов было сожжено и около 300 посажено в тюрьму. А спустя еще десять лет последовала крупномасштабная карательная акция против реформатов, в ходе которой было уничтожено около 30 деревень и убито свыше 3 000 человек. Популярность Франциска I была связана, главным образом, с расцветом французской культуры. Дело в том, что так называемые итальянские походы привели французов к непосредственному контакту с итальянским Возрождением. Сам Франциск I особенно восхищался итальянскими художниками эпохи Возрождения (Леонардо Да Винчи, окруженный его благосклонностью, умер в сравнительном благополучии во Франции), и заслуга его состояла в появлении и развитии собственного французского ренессанса, который поразительным образом развивался не только в период его правления, но и после него (то есть и при Генрихе III), и был связан прежде всего с именами таких выдающихся архитекторов, как Жан Гужон, Пьер Леско, Филибер Делорм и др. Благодаря им во Франции появляются прекрасные замки, прежде всего на Луаре, которые и в наши дни являются гордостью Франции. На европейскую культурную сцену с достоинством вступает также французская литература. Ее появление действительно внушает уважение, и пройдет совсем немного времени, как она станет европейским гегемоном. Ренессанс, как известно, постепенно переходил от подражания античным образцам к созданию и последовательной кодификации национальных литературных языков и национальных литератур. Во Франции в это время Жоашен Дю Белле (1525--1560) и прежде всего Пьер де Ронсар (1524--1585) создают поэтическую группу "Плеяда" (первоначально "Бригада", которая в 1549 году издает манифест (следует отдать должное Генриху II -- уже в годы его правления!) под названием "Защита и прославление французского языка", в котором опровергается первоначальный тезис Ренессанса о том, что возвышенные поэтические идеалы можно выразить только посредством античных языков -- греческого и латыни. В манифесте утверждается (и справедливо) мысль о том, что и эти языки были сначала грубыми и неразвитыми, и то, чем они стали сегодня, произошло именно благодаря развитию литературы, и главным образом, поэзии. Выдающейся личностью того периода является Франсуа Рабле (1494--1533), автор бессмертного романа "Гаргантюа и Пантагрюэль", гениальной сатиры на французское общество того времени. Великим мыслителем того периода был Монтень (1533-- 1592), автор знаменитых "Опытов", до сих пор поражающих широтой своего размаха. В них поставлены вопросы и даны ответы на темы политики, педагогики, литературы, философии. В этой книге Монтень рассматривает мораль, характер, здоровье человека. В то время в области драматургии Франция еще не достигла такого уровня, как Испания или Англия. Приумножающий наследие отца! Итак, наследником пышного двора и славы французского Возрождения (Ронсар был его придворным поэтом) после смерти отца становится двадцативосьмилетний Генрих II. Его двор так же великолепен, как отцовский, и культурный расцвет Франции эпохи Возрождения продолжается и в годы его правления. Так и напрашивается вопрос, почему история приписывает все это только его отцу Франциску I. Франциск I никогда не отказывался от своих итальянских пристрастий. Поэтому он женил Генриха на Екатерине Медичи принцессе из рода герцогов Тосканских. Это был, как мы уже говорили, странный брак: Генрих II, несмотря на свою комически непристойную связь с Дианой де Пуатье, всегда вел себя по отношению к Екатерине как к своей законной супруге. Поистине удивительно, и с точки зрения психологической очевидно, в этом отдавали себе отчет, по крайней мере подсознательно, и летописцы, если описывали его как "задумчивого принца посредственной души". Он также предпринял попытки высвободить Францию из габсбургских тисков и, как ни странно, при этом ему сопутствовало большее счастье, чем его славным предшественникам. Он мудро отказался от нереальных итальянских грез и полностью сосредоточился на проникновении во франкоязычные области западной части "Священной Римской империи". При этом сначала он воевал с Карлом V, а после его отречения от престола -- с его сыном Филиппом II, который стал королем испанским, в то время, как императорскую корону принял брат Карла Фердинанд I, не пользовавшийся популярностью чешский (и венгерский) король. УГенриха II были талантливые военачальники, прежде всего герцог деГизи адмирал де Колиньи, по стечению обстоятельств, будущие лидеры повздоривших сторон: де Гиз стал главой католиков, де Колиньи возглавил гугенотов. Оба принадлежали к одним из наиболее выдающихся деятелей королевства. Герцоги де Гиз происходили из лотарингского рода: их графство, возведенное затем в герцогство, называлось Гиз. Де Колиньи доводились родственниками любимцу Генриха Монморанси. Крупным успехом увенчался и предпринятый Генрихом дипломатический ход, когда он воспользовался общим недовольством имперских князей Карлом V после шмалкальденской войны, заключил с ними союз и пришел им на помощь в самый критический момент. После поражения Карла V он получил в награду три епископства Мети, Тул и Верден. Когда Карл V безуспешно пытался снова взять Мети, он якобы с горечью произнес: "Фортуна -- девка, старому императору она предпочитает молодого короля". Сначала передача Мети, Тула и Вердена была условной: эти три епископства должны были и в дальнейшем оставаться в рамках "Священной Римской империи германской нации". Но согласно мирному договору, заключенному Генрихом II в последний год его жизни с преемником Карла Филиппом II, эти территории были присоединены к Франции окончательно. Благодаря приобретению этих земель, Франция в значительной мере приблизилась к своей нынешней естественной границе по Рейну. Однако самым крупным военно-политическим успехом в годы правления Генриха II был захват Кале, города и порта на канале Ла-Манш, оккупированного англичанами еще во время Столетней войны. Англичане, разумеется, придавали огромное значение такой крупной добыче. Порт Кале давал им возможность в любое время проникнуть внутрь Франции. Они обнесли город мощными крепостными стенами и укреплениями и на одних из ворот поместили хвастливую надпись: "Французы завладеют Кале, когда свинец поплывет по воде, как пробка". Французы завоевали Кале за неделю. Самая большая заслуга в этом успехе принадлежит, бесспорно, главнокомандующему Франциску деГизу. Здесь бок о бок сражались будущие враги, католики и гугеноты, и при этом сражались отлично и доблестно. Но тень растущего религиозного фанатизма и предвестие гражданских войн уже стояли у колыбели этой удивительной победы. Когда один из героев сражения при Кале был обвинен испанской стороной (то есть врагом!) в приверженности Кальвину, Генрих II приказал немедленно арестовать его... Это был Адело, брат адмирала Колиньи, который в то время находился в испанском плену. Яростная враждебность Генриха по отношению к Реформации была, особенно если ссылаться на гугенотские источники, прямо-таки ненормальной. Он издавал эдикты, направленные против гугенотов, устраивал над ними специальные суды, сажал их в тюрьмы, применял пытки, сжигал их на кострах. Он наложил строгую цензуру на все книги, поступающие во Францию из-за границы (в первую очередь протестантские). Осужденным "еретикам" отрезали язык, чтобы, даже взойдя на костер, они не заразили людей своим вероисповеданием. И в этом плане недалекий Генрих, конечно, никак не мог понять, почему "моровая язва" распространяется все шире, проникает даже в ряды придворных, дворянства и часто, как ни удивительно, членов трибуналов, которые должны были бороться с ересью. Встает вопрос, была ли эта ненависть и жестокость проявлением собственной воли (по имеющимся сведениям, этим король, однако, особенно похвастаться не мог), или к этому его вынуждало его окружение. Второе кажется более правдоподобным. Генрих II находился под сильным влиянием де Гиза, восторгаясь его военным искусством, а деГиз в скором времени показал себя чрезвычайно фанатичным католиком. В то же время он был подвержен, хотя и в рамках своей странной бигамии, влиянию законной супруги. Екатерина Медичи, особенно после смерти Генриха, проявила себя как непримиримая противница гугенотов, в некоторых исторических источниках указывается на ее причастность к печально известной Варфоломеевской ночи. Таким образом, наши общие представления о Генрихе II довольно расплывчаты. Сравнительно короткий период его правления затеняет прежде всего его отношение к Диане де Пуатье, и как-то в стороне остается тот факт, что его отец, пользовавшийся всеобщей любовью Франциск I, также не отличался особой сдержанностью. Хотя, по свидетельствам, он был рыцарем и галантным кавалером (что, по всей видимости, недоставало Генриху), но в то же время и сибаритом -- он нравился женщинам, а еще больше они нравились ему. Умер он в 52 года, и ходило немало слухов о том, что его смерть была тесно связана именно с этим его пристрастием. Совершенно в стороне остаются и военно-политические успехи в годы правления Генриха, они приписываются только его полководцам. Но какой король может одержать победу без них? В хрониках сообщается также, что Генрих особо отличался в играх в мяч, охоте и турнирах. Именно на этих турнирах мы, наконец, и остановимся. Его страстная любовь и восторженное отношение к турнирам классического типа, то есть в тяжелых доспехах, с древком и копьем, в те времена являлись чем-то анахроническим. Можно даже сказать, донкихотским, разве что без романтически-героического пафоса. На это у Генриха просто не хватало фантазии; впрочем, создается впечатление, что ее у него не было вовсе. Эта страсть, очевидно, вторая по своей силе после его любви к Диане де Пуатье, стоила ему, наконец, жизни. Когда в 1559 году он заключил в Като Камбрези мирный договор с Филиппом II -- кстати, особенно удачным он не был: хотя Генрих и получил окончательно упомянутые три епископства (Мети, Тул, Верден), но за это отдал Филиппу II французские восточные области Бижи, Брез и Савойю, -- то он решил скрепить это соглашение двумя браками -- своей дочери Елизаветы с Филиппом И и своей сестры Маргариты с герцогом Савойским. Однако до этого он еще в последний раз дал волю своему антиреформационному фанатизму, усилившемуся, несомненно, в связи с предстоящим родством с испанским королем. Он лично прибыл на заседание парижского парламента, на котором в это время обсуждалась позиция по отношению к реформатам. И когда два оратора выступили с требованием прекратить преследование сторонников реформации, Генрих приказал посадить их в тюрьму. Разумеется, он не мог предполагать, что это была его лебединая песня. Роковой турнир. В честь бракосочетания своей дочери и сестры этот мрачный и чудаковатый романтик приказал, помимо ряда придворных торжеств, устроить также классический турнир. На нем он собирался продемонстрировать прежде всего свое собственное искусство. Он должен был провести три поединка. В первом, с герцогом Савойским, ему была присуждена победа. Второй поединок, с герцогом Де Гизом, закончился вничью. В последнем он выступил против капитана своих гвардейцев Монтгомери. Когда и этот поединок завершился с ничейным результатом, Генрих не по. желал смириться с этим и, вопреки правилам проведения подобных турниров, потребовал еще четвертого поединка. Он длился недолго. У обоих противников сломались копья (или, как было принято говорить, древка), но Монтгомери вместо того, чтобы бросить обломок на землю, придержал его в руке. "После стычки его рысак продолжал скакать бешеным галопом, -- читаем мы в книге Мерля "Наследие отцов", -- и сломанное древко вонзилось королю в голову, приподняло забрало его шлема и выкололо ему глаз. Король уронил щит и перевесился вперед, сил у него хватило ровно настолько, чтобы обнять за шею своего коня, который все еще быстрым галопом донес его до конца турнирного поля, где его остановили офицеры короля. "Я мертв", -- произнес король слабым голосом и упал на руки старшего конюшего. Он прожил еще десять дней в ужаснейших страданиях. Филипп II прислал из Брюсселя знаменитого хирурга Весала, который с помощью Амбруа Паре осмотрел рану и попытался вытащить из нее щепки деревянного копья. Желая узнать глубину раны, оба великих врача затребовали из тюрьмы головы четырех преступников, которые как раз были отрублены, и с силой вонзали в них копье Монтгомери. Но и эти ужасные опыты мало помогли им. На четвертый день король пришел в себя и приказал ускорить бракосочетания своей сестры и дочери. Что и было сделано, однако, при общем подавленном состоянии и в ожидании рокового конца, эти свадьбы, без гобоев и скрипок, напоминали похороны. В молчаливом шествии многие повторяли про себя дурное предсказание Нострадамуса: Младой лев старого победит На поле брани в странном поединке; В златой клети выбьет зеницу ему, Из двухударов один; потом жестока смерть. Люди перешептывались о том, что под "молодым львом", очевидно, подразумевается Монтгомери, а "златая клеть" означает королевский позолоченный шлем. Король умер 10 июня 1559 года, через два дня после бракосочетания принцесс". Капитану Монтгомери -- кстати, он был гугенотом -- после турнира удалось бежать в Англию, где он поселился со своей семьей. Маршал Бернард Монтгомери, один из прославленных главнокомандующих второй мировой войны, был, якобы, его потомком. Смертельное ранение французского короля Генриха II было определено довольно однозначно: травма головы. Однако от простого ушиба головы или даже сотрясения мозга не умирают. Таким образом, речь шла об эпидуральной гематоме, т. е. кровоизлиянии между черепной костью и твердой мозговой оболочкой. Что именно может вызвать смертельный исход при травме головы? Это может произойти, например, при повреждении головного мозга, особенно если повреждены структуры мозгового ствола, затем это могут быть осложнения в виде кровоизлияния или абсцесс мозга (отек или гнойное воспаление). Наиболее частым осложнением при травме головы является кровоизлияние. Оно может проявляться следующим образом: 1. эпидуральное кровоизлияние, т. е. артериальное кровоизлияние между черепной костью и твердой мозговой оболочкой; 2. субдуральное кровоизлияние, т. е. венозное кровоизлияние под твердой мозговой оболочкой, между ней и тонкой мозговой оболочкой; 3. субарахоидальное кровоизлияние, т. е. диффузное кровотечение под тонкой мозговой оболочкой (также венозное); 4. интрацеребральное кровотечение или, чаще, локализированное кровоизлияние, т. е. в большинстве случаев артериальное кровоизлияние в мозг, чаще всего в области переднего мозга. Что из этого послужило причиной смерти Генриха? Мы знаем, что в финале своего поединка с Монтгомери он получил проникающее ранение в глаз сломанным древком. Каким образом, в таком случае, можно сопоставить его одиннадцатидневную агонию и смерть с отдельными диагнозами, перечисленными нами? Единственное, что мы можем сразу исключить, это именно эпидуральный синдром. Это артериальное кровоизлияние заканчивается смертельным исходом до двадцати четырех, самое большее -- сорока восьми часов, если не будет произведена трепанация, устранено скопление крови и остановлено кровотечение. Неправдоподобным представляется также кровоизлияние субарахоидальное. Во-первых, оно редко возникает в результате проникающего ранения глазницы, во-вторых, сильный, сравнительно молодой (едва достигший сорока лет) король наверняка пережил бы его. Для этого ему было бы достаточно находиться длительное время в состоянии покоя. В отличие от этого, кровоизлияние интрацеребральное (внутримозговое) в области лобной доли мгновенно вызвало бы смертельный исход, если бы оно было сильным: меньшее кровоизлияние король пережил бы с остаточным неврологическим диагнозом. Кроме того, проникающее ранение, которое вызвало бы интрацеребральное кровоизлияние, должно было быть очень глубоким. Следовательно, остается субдуральная гематома. Она может быть либо хронической, развивающейся месяцами, или острой, развивающейся в течение нескольких дней. В обоих случаях речь идет о кровотечении из смещенных под твердой оболочкой вен. Значит, в этом случае у Генриха II должно было быть острое субдуральное кровоизлияние. Проникновение острием древка могло легко поранить вены под твердой оболочкой и вызвать там субдуральное кровоизлияние, которое бы постепенно усиливалось, пока не вызвало бы повышение внутричерепного давления, сдвиг мозговой ткани, сдавление ствола (так называемые конические признаки) и последующую смерть. Однако здесь существует еще одна, хотя и мало правдоподобная, возможность. Несмотря на то, что рану немедленно обработал известнейший хирург того времени Амбруаз Паре (а консультировал при этом не менее известный брюссельский врач Весал), могло произойти заражение, что привело бы к загноению и абсцессу мозга. В таком случае Генрих II мог умереть от сепсиса. Но мы, к сожалению, не знаем, была ли у него высокая температура перед смертью и терял ли он сознание. Таким образом, субдуральная гематома представляется наиболее правдоподобным диагнозом. С абсцессом мозга молодой, физически сильный король прожил бы, наверное, на одну или две недели дольше. Смерть этого странного, задумчивого, меланхоличного и инфантильного короля -- стольких эпитетов он был удостоен -- стремительно ускоряет закат королевской династии Валуа. Во франции, к тому же еще раздираемой гражданскими войнами, им суждено править всего тридцать лет...

Король Англии из рода Плаитагенетов, правивший в 1174 -- 1189 гг. Ж.: с

1152 г. Элеонора, дочь герцога Аквитанского Вильгельма VIII (род. 1122 г.

Генрих родился в Мансе; он был сыном английской королевы Матильды и

Готфрида Красивого, прозванного Плантагенетом за свою привычку украшать шлем

веткой дрока. От матери Генрих унаследовал властолюбие, от отца -- любовь к

науке и спорам, изумительную память, пылкий темперамент и очаровательные

манеры. Он воспитывался сначала в Руане, "в доме своего деда Роллона", затем

в церковном и ученом городе Анжере. Девяти лет он был отвезен матерью в

Англию и жил в Бристоле у своего дяди Роберта Глочес-терского среди тревог

междоусобной войны. В 1149 г. он поехал в Карлейль навестить своего дядю

Дэвида, короля Шотландии, и получить от него рыцарскую шпагу; с этих пор он

выступал уже как претендент на английскую корону. В 1151 г. Генрих получил в

лен от матери Нормандское герцогство; недолгое время спустя умер его отец,

оставив ему Анжу, Турень и Мэн. Затем он женился на Элеоноре Аквитанской,

разведенной жене французского короля Людовика VII, которая принесла ему в

приданное Аквитанское герцогство. После этого он стал самым могущественным

феодалом Франции; его владения простирались от берегов Брели до подошвы

Пиренеев и охватывали нижнее течение трех больших рек: Сены, Луары и

Гаронны. В июне 1153 г. Генрих высадился в Англии и повел борьбу против

короля Стефана Блуаского. Одержанная им победа дала ему возможность пройти

до Уоллингфорда; затем бароны обеих армий заставили своих вождей пойти на

соглашение. Преждевременная смерть Евстахия, старшего сына Стефана,

облегчила заключение мира, который окончательно был подтвержден клятвами в

Вестминстере. Стефан признал Генриха своим преемником, сыном и наследником,

а Генрих г арантировал детям Стефана право на континентальные владения их

коронован в Винчестере.

Новому королю был 21 г.од от роду. Он был высокого роста, широкоплеч,

имел шею быка, крепкие руки и большие костлявые кисти, рыжие, коротко

стриженные волосы, г рубый и резкий г олос; его светлые г лаза, очень

приятные, когда он был спокоен, расширялись в минуту г нева и метали молнии,

заставляя трепетать самых смелых людей. Он был умерен в пище, обладал чутким

сном и одевался небрежно, предпочитая короткий анжуйский плащ длинной одежде

нормандцев; доступный во всякое время, он любил людей за услуги, которые они

оказывали ему или которых он мог ожидать от них; суровый в отношение к своим

солдатам, которых он щадил так же мало, как самого себя, он скорбел об

убитых, потому что не любил потерь. Генрих стал королем в трудный момент,

после многолетней гражданской войны. Нужна была его неутомимая энергия, его

г ибкий и быстрый ум, чтобы управлять столь обширным государством, состоящим

из самых разнообразных народностей; нужна была его страстная ненависть к

беспорядку, чтобы Англия могла выйти из хаоса.

С первой минуты своего правления король окружил себя превосходными

советниками, которых взял из всех лагерей. По примеру своих предшественников

он издал "хартию вольностей", но очень короткую, точно не хотел принимать на

себя слишком определенных обязательств; затем он немедленно принялся за

трудное дело внутреннего преобразования. Шахматная палата снова начала

правильно функционировать. Иностранные наемники были отпущены;

многочисленные укрепленные замки, которые знать незаконно возвела в

предшествующее царствование, были разрушены. Большинство фафов, возведенных

в это звание Стефаном или Матильдой, были лишены своих титулов; незаконно

отчужденные от домена земли были вновь возвращены короне. Двоюродный брат

Генриха, шотландский король Малькольм IV, принес ему клятву верности в

Честере (в 1157 г.); Нортумберленд и Кумберленд вернулись под власть

английского короля.

Однако еще более чем английским королем Генрих оставался анжуйским

князем. Высчитано, что из 35 лет своего царствования он провел в Англии

только 13 и лишь три раза оставался там сряду два года. Все остальное время

он посвящал своим французским владениям; с 1158 по 1163 гг. он оставался в

них беспрерывно. В 1158 г. умер брат Генриха Жоффруа, граф Бретанский.

Власть в Бретани после этого перешла к графу Конану. Генрих немедленно

вмешался в бретанские дела и потребовал себе Нант как часть наследства

своего брата. Затем он обручил своего младшего сына Готфрида, имевшего тогда

восемь лет от роду, с пятилетней дочерью Конана, Кон-стансой. По этому

договору бретанский граф обязывался принять к себе в наследники будущего

мужа своей дочери, а король взамен того обещал Конану пожизненное владение

Бретанским графством и помощь.

Уладив, таким образом, свои континентальные дела, Генрих вернулся в

Англию, где ждало его новое опасное столкновение. В 1163 г. между королем и

архиепископом Кентерберийским Томасом Беке-том возникла сильная распря из-за

церковных судов. Генрих добивался их отмены, но встретил со стороны

английского примаса упорное сопротивление. Раздраженный противодействием

архиепископа, Генрих обрушил на него всю свою ярость. Бекет позван был в

суд, к ответу на множество г нусных несправедливых обвинений. Не дожидаясь

приговора, он бежал во Францию. Папа и французский король были всецело на

его стороне. При упрямой настойчивости Беке-та и деспотическом характере

Генриха примирение между ними было бы очень трудно. Однако король нуждался в

поддержке папы для завоевания Ирландии. Это обстоятельство принудило его

отложить распрю. В 1170 г. Бекет возвратился в свое епископство. Изгнание

ничуть не смягчило его характера. Вскоре он наложил проклятие на многих

вельмож, виновных, как он считал, в г онениях на церковь. Об этой новой

выходке архиепископа недовольные поспешили донести королю с различными

прибавлениями. "Неужели из всех моих нахлебников, -- воскликнул Генрих в

припадке бешенства, -- не найдется ни одного, который бы избавил меня от

этого мятежника?" Едва ли он призывал к прямой расправе над архиепископом,

нормандских рыцарей ворвались в церковь Бе-кета в Кентербери и умертвили его

у подножия алтаря. Весть об убийстве архиепископа в соборном храме произвела

потрясающее впечатление на все народы западной церкви. Папа выразил

намерение отлучить Генриха от церкви и наложить интердикт на королевство.

Королю удалось избежать этого лишь путем значительных и даже унизительных

уступок церкви. В мае 1172 г. он поклялся в Кане на Евангелии, что не

отдавал приказа к убийству Бе-кета. Вслед за тем он отменил все

антицерковные постановления и дал обет участвовать в крестовом походе.

Конфликт еще не был до конца урегулирован, когда осенью 1171 г. Генрих

отправился в Ирландию. Его многочисленная армия произвела впечатление на

туземцев. Правители трех ирландских королевств -- Лейнстера, Коннота и

Монстера -- принесли Генриху вассальную присягу. Только Ольстер остался

независимым. Генрих ввел в Ирландии церковное управление на английский

манер, подчинил ее действию английских законов и власти английских

учреждений. Однако в течение столетий после этого английский язык и

английские законы существовали только в Дублине и его окрестностях.

Генрих не мог сосредоточиться на завоевании Ирландии, так как постоянно

был отвлекаем войнами на континенте. В последующие годы к этим неприятностям

существовало доброго согласия. Стараясь заполучить Аквитанию, Генрих в свое

время прикинулся влюбленным в Элеонору, но, добившись желаемого, стал

обращаться с женой холодно и имел многочисленные связи на стороне. Брак их,

впрочем, был очень плодовит. В течение пятнадцати лет королева родила

восьмерых детей. Страстная и мстительная, как все южанки, она старалась

внушить сыновьям отвращение к отцу и сделать их орудием в борьбе против

него. Но и без ее происков Генрих многими деспотическими поступками настроил

детей против себя. В 1170 г. он короновал старшего сына Генриха и назначил

ему в долю Англию, Нормандию, Анжу, Мэн и Турень. Второму сыну -- Ричарду --

он определил материнское владение: Аквитанию и Пуату. А третьему сыну,

Готфри-ду, -- приобретенную им Бретань. Однако в действительности Генрих

предоставил принцам лишь тень власти, он контролировал каждый их шаг и

постоянно давал чувствовать свою жесткую опеку. Раздраженный этим Генрих

Младший потребовал уступить ему в управление какую-либо из частей своих

будущих владений -- Англию, Нормандию или Анжу. Получив отказ, он в 1173 г.

бежал во Францию. Людовик VII признал его королем Английским. Младшие

братья, Ричард и Готфрид, отправились для соединения с Генрихом к

французскому двору. Оба прибыли туда благополучно, но мать, следовавшая за

ними в мужской одежде, была схвачена и посажена по приказанию мужа в

темницу. Король Французский, графы Фландрский, Булонский и Шампанский

образовали г розную коалицию. Принцы Ричард и Готфрид подняли против отца

Аквитанию и Бретань. В самой Англии начался мятеж, поддержанный королем

Шотландским. Генрих переправился сначала на материк. Он имел только

небольшое войско, состоявшее из наемников-брабантцев. Однако решительность,

с которой он выступил навстречу опасности, доставила ему победу. Не прошло и

нескольких месяцев, как граф Булонский был убит в сражении, и вторжение

фламандцев остановлено. Людовик VII потерпел поражение при Конше, а граф

Честер взят в плен у Доля в Бретани. Перемирие, заключенное на Рождество с

французским королем, дало возможность Генриху, "забывшему о пище и сне",

обратиться против Пуату. Но тревожные известия из Англии принудили его

оставить континентальные владения лишь наполовину замиренными. Прежде чем

обратиться против мятежников, король совершил публичный акт покаяния перед

могилой Бекета (в И 73 г. он был объявлен святым). У ворот Кентербери Генрих

сошел с коня и босиком, в одежде кающегося, подошел к г робнице мученика.

Здесь он долгое время молился и принял бичевание от семидесяти монахов

Альнвине. Вскоре Гуго Норфолк выдал свои замки, Дургэмский епископ отпустил

своих фламандских наемников, город Лейстер был взят и его укрепления

разрушены. С этой стороны дело было выиграно, а чтобы остановить французов,

возобновивших военные действия, достаточно было одного появления Генриха. 30

сентября в Жизоре был заключен мир между королями; оба сына участвовали в

договоре и принесли отцу присягу на верность. Шотландский король должен был

признать себя вассалом английского. Королева Элеонора осталась пленницей и

провела десять лет в заключении.

Восстановив мир во всем государстве, Генрих занялся внутренними делами.

Именно в это время были приняты законы, оставившие неизгладимый след в

истории английской конституции. В 1176 г. была возрождена древняя форма

судопроизводства саксов с объездными судьями и судом присяжных, которой

королевские юристы придали ясность и определенность. Точно так же началось

преобразование центральных органов государства Если раньше Англия была

военной монархией, то теперь управление получило характер законности. Из

прежнего совета баронов стали выделяться особые учреждения. сделавшиеся

основами нового административного и судебного порядка. Само это собрание

обратилось в орган законодательства и было прообразом парламента. Генрих

сделал и другой шаг к соединению завоевателей и побежденных в единую нацию.

В 1181 г. был обнародован указ о милиции, объявивший военную службу

обязательной для всех свободных подданных. С этого времени знаменитые

английские стрелки стали участвовать в сражениях наряду с феодальной

конницей и принесли английским королям много славных побед.

Казалось, Генриху обеспечена спокойная старость, но в 1183 г. распри в

семействе Плантагенетов возобновились. Второй сын короля Ричард отказался

присягать на верность старшему брату Генриху, и между ними началась война в

Аквитании. Генрих сам ездил мирить сыновей. Вскоре после этого принц Генрих

внезапно умер. Эта смерть примирила короля с его женою. Генрих выпустил

Элеонору из заточения и позволил ей приехать в Нормандию С Ричардом у него

оставались напряженные отношения, особенно после того, как он пожелал

отобрать у него Аквитанию и отдать ее младшему сыну Иоанну Безземельному

Раздраженный Ричард требовал, чтобы отец официально признал его наследником

престола. Генрих отказался. Видно было, что он с большей охотой г отов

завещать власть своему любимцу Иоанну. Тогда в 1188 г. Ричард уехал во

Францию и присягнул на верность королю Филиппу И. Филипп объявил, что

отнимает французские лены у Генриха и отдает их его сыну. Старый Генрих

переправился на континент и начал последнюю в своей жизни войну. Она была

очень неудачна для англичан. В несколько месяцев король потерял Мэн и Тур со

всей принадлежащей к ним территорией; пока французский король наступал на

него в Анжу с северной г раницы, бретанцы надвигались с запада, а пуатуанцы

с юга. Почти все бароны покинули короля и перешли на сторону его сына. Даже

младший его любимый сын Иоанн был замешан в измене. Не имея средств

обороняться, Генрих решился просить мира. В Шиноне был заключен контракт, по

которому Генрих признал короля Французского сюзереном своих континентальных

владений, обязался заплатить ему 20 тысяч марок серебром за возвращение

своих областей, признал Ричарда своим наследником и обещал дать прощение

всем вельможам, тайно или явно участвовавшим в войне против него. Вскоре

после этого Генрих опасно заболел. Умирающего короля перенесли в Шинон.

Последними его словами были слова проклятия сыновьям.

Объединитель. Генрих II Плантагенет

В 1153 году враждующие партии заключили Вестминстерский договор. По нему Стефан Блуаский должен был править Англией до своей смерти, но потом трон переходил к Генриху, сыну Матильды и анжуйского графа Джефре. Все так устали от многолетней войны, что безропотно приняли эти условия, тем более что Стефан умер уже в следующем году. Теперь королем Англии становился Генрих, который в 21 год уже был герцогом Нормандии, графом Анжу, Мена и Пуату и герцогом Аквитании. Все эти владения достались ему благодаря предкам, которые без устали то мечом, то брачными союзами расширяли границы анжуйских владений. Графов Анжу называли Плантагенетами - Джефре любил носить на шлеме ветку желтого дрока, по-латыни planta genista. Имели они и другое прозвище - «дети дьявола». По легенде кто-то из предков Генриха женился на прекрасной фее Мелюзине, которая не могла войти в церковь и раз в неделю превращалась в змею. В конце концов супруг Мелюзины велел затащить ее в церковь силой; тогда она исчезла, прихватив с собой двух из четырех своих сыновей.

Скорее всего, эта легенда была лишь отголоском нелюбви анжуйцев к гордой и властной Мелисанде Иерусалимской, второй жене Фулько - деда Генриха. Она и правда увезла с собой двух сыновей (позже они стали королями Иерусалима), но Джефре не был ее сыном: он родился от Герберги, первой жены Фулько. Как бы то ни было, характер у Генриха, как и у многих Плантагенетов, был поистине дьявольским. Во время частых приступов гнева его обычно невыразительные серые глаза вспыхивали огнем, а в лице, по сообщениям очевидцев, появлялось «нечто львиное». В остальном он мало напоминал короля - невысокий, с бычьей шеей и широкими плечами, с круглым веснушчатым лицом и вечно растрепанными рыжими волосами, которые он коротко стриг из боязни облысеть. От анжуйских предков Генрих унаследовал колоссальную энергию и буйный нрав, а от английского деда Генриха I - склонность к наукам. Со своими природными данными и громадными владениями (их даже называли «анжуйской империей») Генрих вполне мог стать величайшим среди английских королей. Вместо этого он провел свое царствование в вечной бесплодной борьбе: сначала с бывшим другом, архиепископом Томасом Бекетом, потом с собственными сыновьями. Преданный всеми, он умер в одиночестве и остался в памяти англичан как убийца их национального святого.

Не в последнюю очередь это случилось из-за переменчивости и непредсказуемости характера Генриха. Он не боялся ничего, кроме вспышек своей неуправляемой ярости, которые не раз заставляли его совершать непростительные ошибки. Не мог он сдержать и свою похоть, сделавшую его отцом множества бастардов. Жену Алиенору (или Элеонору) Аквитанскую, отбитую в свое время у короля Франции, Генрих не без основания подозревал в заговорах и неверности и в конце концов заключил в тюрьму. Он умудрился рассориться со всеми сыновьями, с советниками, с монархами всех соседних стран. Невзлюбил его и народ, поначалу принявший анжуйского принца с восторгом, как избавителя от ужасов гражданской войны. Генрих с полным основанием мог сказать: «Постоянны в этой жизни только враги». Он проявлял мало рвения в делах веры и часто подшучивал над церковью и святыми. Святой Бернар Клервоский как-то сказал о нем: «От дьявола он произошел и к дьяволу вернется».

Энергия Генриха была столь неудержима, что мало кто мог поспеть за ним. Он редко сидел и даже за столом то и дело вскакивал, торопливо глотая недожеванные куски. При дворе его не было никакого этикета; он со всеми разговаривал одним языком и, по словам хрониста Вальтера Мапа, «не старался говорить высокопарно или возвышать себя над кем-либо». С грязными руками, весь в крови после охоты или битвы, он садился за стол и жадно ел, одновременно выслушивая доклады и прошения. Он был самым скромно одетым человеком при дворе и презирал пышность, не подходящую воину. Ему дали прозвище «Короткий плащ» (Courtmantle), поскольку он вместо подобающей королю длинной мантии носил солдатский плащ, едва доходивший до колен. На поле брани он не имел себе равных, хотя, по свидетельству одного из придворных, «был милостивей к мертвым рыцарям, чем к живым, и более горевал о погибших, чем заботился о выживших». При его дворе почти не было развлечений: король до вечера охотился или объезжал свои имения, а по возвращении устраивал настоящий переполох.

Другой придворный, архидьякон Петр Блуаский, оставил яркое описание жизни при дворе Генриха. Он жаловался, что слуги короля «не знают ни порядка, ни меры, ни резона и в своей еде, и в путешествиях, и в распорядке дня. Капелланы и рыцари едят наскоро испеченный хлеб - полусырой, из поскребков, с сором и плевелами. Вино у них то горькое, то кислое, то водянистое, то чересчур густое, то пресное, то отдающее дегтем. Я видел не раз, как даже знатнейшим господам подносили вино столь мутное, что им приходилось зажмурить глаза, стиснуть зубы и с гримасой на лице не столько пить его, сколько хлебать. Эль, который там пьют, ужасен по виду и отвратителен по вкусу. Там покупают для стола старых и больных животных и рыбу четырехдневной давности, ибо слугам нет дела до того, что их злосчастные гости заболеют или умрут; поэтому мы вынуждены набивать живот падалью и становиться могилой для уже разложившихся трупов… Не раз, когда двор покидал какой-либо город, больных придворных оставляли там умирать…

Частые переезды также прибавляют нам мучений, так как, если король пообещал где-либо остаться и даже публично объявил об этом через герольда, можно быть уверенным, что он поднимется на рассвете и обманет все ожидания, внезапно поменяв свои планы. Когда это случается, то даже больным и раненым придворным приходится следовать за их государем без всякого снисхождения к своим недугам и отдаваться на милость случая из боязни потерять то, чего у них и так нет, да и не будет. Тогда можно увидеть мечущихся в беспорядке людей, груженых мулов, спешащих за мулами, и повозки, налетающие на повозки, - видение самого Ада. И наоборот: если государь изъявил намерение отбыть откуда-либо на рассвете, он без сомнения тоже изменит свои планы и проспит до полудня. Тогда его ждут нагруженные повозки, возницы спят на козлах, придворные торговцы в страхе ждут и шепчутся; все толпятся вокруг блудниц и пажей, пытаясь узнать маршрут поездки короля. Ведь обоз короля полон актеров и прачек, игроков, маркитантов, гулящих женщин, шутов, цирюльников, жонглеров и прочих птиц того же полета… Когда же наши путешественники готовы отправиться в долгий путь, король опять меняет планы и велит заночевать в первом попавшемся месте, где занимает для себя целый дом, куда больше не пускает никого. Я скажу, если только осмелюсь, что он находит живейшее удовольствие в наших муках. Мы тем временем блуждаем по неведомым лесам, порой в полной темноте, и почитаем за счастье, если можем найти какой-нибудь грязный и зловонный хлев. Часто придворные жестоко бьются за эти хижины и обнажают мечи ради лачуги, какой побрезгует даже свинья».

Конечно, придворные не были довольны королем, который заставлял их забыть о сне и отдыхе, о мягких постелях и вкусной еде. Не меньше они страдали от вспышек королевского гнева; иногда он гонялся с мечом за неосторожными советчиками. Как-то один из пажей, Ришар дю Гоме, посмел одобрительно высказаться о короле Шотландии. В ярости король вскочил и убежал в конюшню, где кинулся в копну соломы и начал ее грызть. Несмотря на такие неадекватные поступки, Генрих часто проявлял незаурядный государственный ум и необычную для своего времени широту взглядов. Его учителем был магистр Петр из Сента, «превыше всех современников искусный в стихосложении». Особых успехов в поэзии Генрих, правда, не проявил, зато прекрасно знал историю и законы. В свободное от войны и охоты время он обожал собирать вокруг себя ученых и разговаривать с ними на всевозможные темы, проявляя ненасытное любопытство. Известно, что он понимал едва ли не все языки от Англии до Святой земли, хотя говорил только по-французски и по-латыни - английского Генрих не знал, как и большинство Плантагенетов. Вальтер Maп писал: «Когда руки короля не были заняты луком и стрелами, мечом или поводьями, он заседал в совете или корпел над книгами. Всякий раз, когда ему удавалось выкроить время среди своих забот, он проводил его в уединенном чтении или в обсуждении с учеными какого-либо мудреного вопроса».

О ранних годах Генриха известно очень мало. Он родился 5 марта 1133 года в Ле-Мане и был первым ребенком графа Джефре и «императрицы» - так звали властолюбивую Матильду, которая уже успела побывать замужем за германским императором Генрихом V. Император был на 30 лет старше юной супруги и вскоре оставил ее вдовой, после чего она тут же вышла за своего анжуйского кузена. Джефре, напротив, был на десять лет старше жены, и их первенец Генрих родился только через пять лет после свадьбы. В отличие от Вильгельма, он с самого рождения был законным наследником отца и получил ко многому обязывающее прозвище «сын императрицы». Отца он почти не видел, а мать в 1139 году отправилась в Англию сражаться за корону. Мальчика воспитывал магистр Петр; через три года сводный брат матери, храбрый Роберт Глостерский, увез Генриха в Англию, где некий Матье четыре года обучал его «письму и манерам, приличествующим юноше его положения». Видимо, учение осталось незаконченным, потому что в 1147 году юный принц уже сражался рядом со своим отцом, который тогда завоевывал Нормандию. С тех пор и началась лихорадочная деятельность Генриха, которая не прекращалась 42 года - до самой его смерти. Только Ла-Манш он пересекал двадцать шесть раз - больше, чем любой другой средневековый владыка.

В 1148 году он получил от отца и матери собственные владения во Франции и Англии, а на следующий год отправился на север Англии, в Карлайл, где шотландский король Давид I посвятил его в рыцари - Матильда так и не была коронована и не могла этого сделать. 7 сентября 1151 года внезапно умер граф Джефре, напившись после жаркой скачки ледяной воды из колодца. Еще летом король Франции Людовик VII подтвердил права Генриха на владения отца, включая Нормандию, на которую до этого претендовали французские монархи. В следующем году 18-летний правитель еще больше укрепил свою власть, женившись на 30-летней Алиеноре, герцогине Аквитанской. Она была первой красавицей Европы. Будучи внучкой прославленного трубадура Гийома IX, она сама сочиняла стихи, и вокруг нее всегда царили веселье, песни и красивые юноши, которых молва относила к числу ее счастливых поклонников. Среди них был величайший поэт Прованса Бернард де Вентадорн, а некий немецкий миннезингер позже во всеуслышание заявил, что готов отдать весь мир, чтобы «ночку провести с английской королевой».

При всей любви к увеселениям Алиенора была умной и властной и при достижении своих целей порой проявляла жестокость и вероломство. Естественно, такая женщина не могла найти счастья при мрачном дворе Людовика VII, который с утра до ночи молился и ради покаяния даже обрил голову и бороду. Смеясь над ним, Алиенора называла его «монашком». Издевательства жены так допекли Людовика, что в 1152 году он собрал церковный синод и объявил, что он с Алиенорой находится в недопустимой степени родства - таков был тогда обычный предлог для развода. Его не остановило даже то, что пришлось вернуть бывшей супруге огромные аквитанские владения ее предков. Разведенная герцогиня уже решила выйти за молодого анжуйского принца - похоже, какие-то романтические отношения завязались у них еще раньше, во время визита Генриха в Париж. По пути ей дважды пришлось спасаться бегством от назойливых претендентов на ее руку, но прежде всего на ее земли. Наконец в мае 1152-го Алиенора прибыла в родной Пуатье, и тут же состоялась ее скромная свадьба с Генрихом. Анжуйские сенешали вскоре обосновались в богатых портах Аквитании, а счастливая новобрачная, которая была на восемь лет старше мужа, жестоко разочаровалась в своем идеале. Родив Генриху пятерых сыновей и трех дочерей, Алиенора все еще оставалась привлекательной женщиной, но Генрих упорно предпочитал ей любовниц. Правда, ей позволялось вести столь же свободный образ жизни в Пуатье - пока она не стала открыто интриговать против супруга. Но это было гораздо позже.

Пока же Генрих изрядно округлил свои владения, включавшие теперь весь запад Франции, и смог претендовать и на английскую корону. Его мать Матильда к тому времени удалилась в Нормандию, завоеванную ее мужем. Войну в Англии вел Роберт Глостерский, и Генрих поспешил примкнуть к нему. Девять месяцев сражения чередовались с переговорами, пока Стефан не признал юного герцога своим сыном и наследником. Генрих, правда, попытался еще при жизни новоявленного «отца» прибрать власть к рукам, но покушение на его жизнь со стороны фламандских наемников Стефана заставило его бежать обратно во Францию. В это время его собственный брат Джефре поднял против него восстание в Анжу, требуя раздела власти. Он быстро потерпел поражение, получил в утешение герцогство Бретань и вскоре умер, оставив Генриха единственным Плантагенетом (еще один брат Гийом умер тогда же в возрасте 18 лет). А 24 октября 1154 года умер и Стефан; в это время Генрих осаждал замок непокорного вассала в Нормандии. Друзья настаивали, чтобы он поспешил в Англию для взятия власти. «Никуда она не денется», - отрезал будущий король и вернулся к прерванному занятию. Только 7 декабря Генрих отбыл в Англию и 19 декабря был торжественно коронован в Вестминстере.

Еще до коронации, по сообщению хрониста, «весь народ полюбил его, ибо он творил справедливость и установил мир». Эти два слова - «мир» и «справедливость» - оставались главными лозунгами царствования Генриха, хотя ему не всегда удавалось им следовать. В самом начале царствования он издал хартию, подтверждавшую все вольности и привилегии, дарованные церкви и городам его дедом Генрихом I. Одновременно он изгнал наглых и жестоких фламандских наемников Стефана и принял меры по освобождению королевских замков, захваченных феодалами в период анархии. Несколько баронов попытались не выполнить приказ короля, но очень скоро увидели под стенами замков штандарт Генриха. Отвыкнув от такой решительности в правление Стефана, который не отличался ни отвагой, ни быстротой действий, бароны быстро сдались. Уже к концу года на всей территории Англии впервые за двадцать лет воцарился порядок. Вновь заработала отлаженная при нормандских королях государственная машина - в графствах появились королевские судьи, стали собираться налоги, а на неспокойной северной границе вновь встали дозоры.

В 1156 году Генрих совершил краткий визит во Францию, где принес королю Людовику новый оммаж за свои владения. Тогда же он нанес окончательное поражение брату Джефре и навсегда лишил его надежд на анжуйское наследство. После этого он вернулся в Англию, с большой армией двинулся на север и отобрал у шотландского короля Малькольма IV Нортумбрию, захваченную во времена Стефана. За оставшиеся у шотландцев английские земли Малькольм принес оммаж. На обратном пути Генрих заставил дать присягу нескольких валлийских князей. С триумфом вернувшись в Лондон, он снова отбыл во Францию, где добился от Людовика согласия на брак его дочери Маргариты со своим старшим сыном, тоже Генрихом (первый сын Генриха и Алиеноры Вильгельм прожил всего два года).

Король пытался еще больше увеличить свои владения - после смерти Джефре в 1158 году он обеспечил себе власть над Бретанью, а в следующем году поддержал притязания жены на обширное Тулузское графство. Для завоевания Тулузы Генрих решил собрать всех своих английских вассалов во главе с королем Шотландии, но привыкшие к вольности бароны не спешили переплывать Ла-Манш. Тогда король принял прогрессивное для своего века решение - заменить обязательную военную повинность вассалов «щитовым сбором», на который была нанята целая армия наемников. Осенью армия Генриха заняла Керси и подступила к воротам Тулузы, но тут разразился открытый конфликт с Людовиком, который не собирался дольше терпеть разрастания анжуйских владений. С севера к Тулузе подошло французское войско во главе с самим королем. Генрих не мог нарушить феодального этикета, который запрещал вассалу лично сражаться с сюзереном. Ему пришлось заключить в мае 1160 года мир и отказаться от Тулузы.

Утешился он осенью, когда все же выдал принцессу Маргариту за своего сына и прибрал к рукам ее приданое - мощную крепость Вексен на границе с Нормандией. Позже он проявил свои качества дипломата, успешно выступив посредником в споре между папой Александром III и германским императором. Благодарный папа вынудил Людовика заключить с английским королем «вечный мир». В промежутке между войнами и интригами Генрих решил осуществить давно намеченную административную реформу в Англии. Он видел, что простого восстановления прежних учреждений недостаточно для успешного развития страны, где многолетние гражданские войны усилили независимость и активность всех сословий - рыцарей, купцов, свободных крестьян-йоменов. Одновременно резко возросло влияние духовенства. Упадок юстиции и отсутствие единых законов увеличили роль церковных судов; церковь также оставалась крупнейшим землевладельцем. Прежде королевская власть опиралась на духовенство в борьбе с феодалами; такое положение сохранялось и теперь, но уже назревала новая ситуация, когда эти две силы неминуемо должны были столкнуться.

Но начал Генрих с финансовой реформы. В 1158 году он выпустил собственные серебряные пенни или стерлинги, запретив хождение обесцененных монет своих предшественников. Заодно он принял меры по недопущению подпольной чеканки монеты из серебра, добытого в частных копях. Следующим шагом стала судебная реформа. Все важные дела были изъяты из компетенции местных судов и переданы в королевскую курию (curia regis), судьи которой были обязаны совершать ежегодный объезд всех графств. Тогда же были запрещены судебные поединки и прочие виды «Божьего суда»; взамен приговор выносили двенадцать избранных рыцарей данного округа - предшественники присяжных. Король повел наступление на феодальные привилегии - частные войны, право суда в своих владениях, освобождение от налогов. Уплатив «щитовой сбор» (скутагий), бароны могли теперь не отправляться вместе с королем в заморские походы. Однако этот налог распространился не только на земли светских феодалов, но и на духовные владения. Так был сделан первый шаг по ликвидации системы церковного иммунитета, из-за которой значительная часть населения страны не подчинялась королевским законам и не платила налоги государству.

С самого начала эти меры Генриха вызвали сопротивление со стороны церкви. Одним из главных критиков короля стал Хьюг, епископ Линкольна. Как-то он выгнал из своих владений королевского сборщика налогов. В отместку сам король и все его придворные перестали замечать епископа и разговаривать с ним. «Я вижу, вы недалеко ушли от своих фалезских родичей», - громко заметил епископ, намекая на мать Вильгельма Завоевателя - дочь кожевника из Фалеза. Окружающие замерли, ожидая привычной вспышки гнева, но Генрих только рассмеялся и простил Хьюга. Он понимал, что простоватый епископ выражает мнение большинства своих коллег. Для осторожного продвижения церковных реформ необходимо было заручиться поддержкой умного и авторитетного человека, лично преданного королю. Генрих не мог найти лучшей кандидатуры, чем его друг Томас Бекет, которого он в 1155 году сделал канцлером, а в 1161-м - архиепископом Кентерберийским. Канцлер тогда занимал важное положение - он председательствовал на всех советах, скреплял печатью королевские указы, распоряжался вакантными феодальными владениями.

Человек, назначенный на этот важный пост, не принадлежал к знатному роду. Его отец, купец Гилберт Бекет, происходил из Руана, но давно уже жил в Лондоне, где одно время занимал должность шерифа. По красивой, но абсолютно недостоверной легенде мать Томаса была дочерью сарацинского эмира, похищенной Гилбертом из Святой земли. Для своего времени Томас получил очень хорошее образование - уже в десять лет он посещал церковную школу в Суррее, потом учился в Лондоне, а после изучал богословие в Сорбонне. Вернувшись домой в двадцать два года, он нашел отца разорившимся и был вынужден работать писцом. Друг семьи представил его архиепископу Теобальду, после чего карьера Томаса пошла в гору. Он стажировался в знаменитом Болонском университете, а потом был специальным представителем Теобальда в Риме. Архиепископ благоволил Генриху, и тот после вступления на престол поспешил проявить свою благодарность. Томас стал архидьяконом Кентербери, а потом и канцлером - вместо Найджела, епископа Или.

Только выдающиеся способности Томаса Бекета позволили ему занять столь важные посты, но амбиции его были еще больше. Томас был незаурядным человеком, очень похожим на Генриха. Недаром между ними установились доверительные отношения, несмотря на разницу в возрасте (Томас был старше на пятнадцать лет). Объединяло их многое - та же энергия, тот же взрывной темперамент, та же отвага в битве. И то же упрямство, которое в конце концов и сделало их врагами. Многие историки не смогли поверить быстрому превращению Бекета из воина и придворного в святого подвижника и из друга короля - в его врага. Они решили, что все его поступки были лицемерными, продиктованными одним лишь властолюбием. Но несомненна искренность поступков Томаса, которая часто шла ему во вред. Он просто не мог сдержать свой горячий нрав, когда вначале не пытался избежать королевского гнева, а потом и сознательно провоцировал его.

Еще будучи канцлером, Томас дал обет безбрачия и стойко противился многочисленным плотским искушениям королевского двора. Однако он не смог устоять перед другим искушением - пышностью. Он одевался богаче и изящнее всех других придворных и следовал последним новинкам французской моды; за его стол, сияющий золотом и серебром, ежедневно садилось не менее десятка графов и баронов. Каждое утро пол в его гостиной устилали свежей травой, а зимой - сеном, чтобы хозяин и его гости ненароком не запачкались. Когда Томас отправился с посольством к Людовику, его обоз напоминал бродячий цирк. Впереди шли сто пятьдесят слуг в ливреях, распевая английские песни; далее следовали охотники с лающими гончими на поводках; за ними ехали шесть громадных повозок, охраняемых свирепыми мастифами. В этих повозках везли все необходимое для канцлера - в одной помещалась церковь, в другой спальня, в третьей кухня, а остальные были нагружены едой и элем в дубовых бочках. Далее следовали мулы, навьюченные церковной утварью, облачениями, мебелью, одеждой и тюками с мелкими монетами, которые по пути раздавались нищим. Дальше по двое ехали сокольничьи с соколами на перчатках, рыцари и церковники, а в самом конце следовал сам Томас верхом на лошади.

Конечно, этот пышный выезд был призван произвести впечатление на французов, но он не являлся чем-то необычным для Томаса, который любил охотиться и носил шелк, меха и туфли с золотыми пряжками. Как-то король решил посмеяться над его любовью к роскоши. Когда они зимой ехали вдвоем по Лондону, Генрих обратил внимание на старого нищего, дрожащего в своих лохмотьях. «Скажи, разве не стоит подарить этому бедняку теплый плащ?» - спросил король, и Томас согласился, думая, что его друг имеет в виду свой плащ. Тогда король снял с Бекета его синий плащ, подбитый беличьим мехом, и вручил удивленному нищему. В ту пору между ними еще царило полное согласие. Генрих запросто заезжал к своему канцлеру выпить вина или поиграть в шахматы. Он слушался советов Томаса, восхищался его умом. Да и мало кто не поддавался обаянию этого высокого, темноволосого, слегка заикающегося человека.

Сразу после посвящения в архиепископы Томас отказался от поста канцлера. Генрих не ожидал этого - он думал, что Бекет останется его другом и советником. Но тот явно намеревался забыть прежние привычки. Он начал усердно молиться и поститься. Стол его был таким же богатым, но место графов за ним заняли монахи и епископы. И одевался он так же роскошно, только под кафтаном носил власяницу из грубой шерсти. Садясь за еду, он каждый раз велел привести с улицы двадцать шесть нищих и накормить их теми же блюдами. Ни минуты он не оставался без дела; все время, свободное от церковных дел и благотворительности, он уделял молитвам и чтению духовных книг. Будучи канцлером, он изо всех сил защищал интересы государства; теперь так же горячо он стремился защитить церковные интересы. Еще в январе 1163 года, когда король вернулся из Франции, он дружески обнял Бекета, но тот вскоре предупредил: «Наша дружба может обернуться враждой. Мне известны ваши планы в отношении церкви, которым я, как архиепископ, обязан противостоять. Если разрыв между нами случится, завистники позаботятся о том, чтобы мы никогда не соединились вновь». Однако король не желал понять, что Томас говорит искренне. Не верили в это и другие; Гилберт Фолиот, епископ Херефорда, писал в шутку: «Король сотворил чудо - из воина и придворного сделал святого». Скоро шутка обернулась правдой к удивлению самого Гилберта. Епископ, как и другие видные деятели церкви, оказался в сложном положении - склонный к молитвенному созерцанию, он был вынужден поддерживать все более рискованные шаги своего архиепископа.

Конфликт между королем и Бекетом возник из-за попытки Генриха распространить на церковные владения юрисдикцию светских судов. Прежде не только церковники, но и все жившие на церковных землях судились только в церковных судах по нормам канонического права, которое было куда мягче королевского. В первые восемь лет правления Генриха служители церкви совершили более ста убийств, и никто из них не был казнен. Когда Генрих пытался убедить архиепископа в неправильности такого положения, тот отвечал лишь одно: «Оставьте кесарю кесарево, а Богу Богово». Наконец терпение Генриха лопнуло. В июле 1163 года очередной клирик, Филипп де Брой, был судим церковным судом по обвинению в убийстве и оправдан. Генрих велел судить его светским судом, но Филипп отказался подчиниться его решениям и оскорбил судью. Вконец разгневанный король поклялся «глазами Божьими» - это была его любимая клятва, - что клирик будет осужден не только за убийство, но и за оскорбление суда. По настоянию Бекета новый суд состоялся в Кентербери; он приговорил злосчастного Филиппа к бичеванию и штрафу.

Однако король счел и это наказание слишком мягким. Чтобы успокоить его, еще несколько клириков были наказаны клеймением, но Генрих не смягчился. Ему нужны были не суровые приговоры духовных судов, а полное упразднение этих судов. 1 октября 1163 года в Вестминстере собрался большой собор, от которого король потребовал вернуться к положению, существовавшему при Генрихе I, когда компетенция духовных судов ограничивалась вопросами веры. Споры длились дотемна; Томас шаг за шагом отступал под нарастающим давлением Генриха. В конце концов он согласился, что клирик должен быть судим как мирянин, если будет осужден церковным судом и совершит второе преступление. «Первое!» - решительно сказал король. В ответ Томас не менее резко возразил:

«Хватит посягать на наши порядки!» Генрих вспылил, выбежал из зала и тут же уехал в Лондон. На другой день архиепископ был лишен оставшихся государственных постов и должности воспитателя принца Генриха.

Скоро гнев короля остыл, и он вызвал Бекета на переговоры. Они встретились в поле близ Нортхэмптона, не слезая с коней; разговор был коротким и сухим, и оба разъехались, не изменив своих позиций. Однако позже епископы (в том числе Гилберт Фолиот) уговорили Томаса сдаться и согласиться на проведение в Кларендоне в январе 1164 года нового большого собора. Церковники ожидали, что там им удастся ограничиться туманной клятвой, которую позже можно будет легко нарушить. Однако король потребовал совсем другого: скрепленного подписями и печатями решения, что отныне клириков будет судить только королевский суд. Что их апелляции будет рассматривать сам король, а не папский престол. Что ни один церковник не сможет покинуть Англию без позволения короля. Что дети крепостных не могут уходить в монастырь или принимать сан без разрешения их лорда. Эти требования были чрезмерны, и собор устами Томаса решительно отверг их. Он заявил, что подвергать клириков светскому суду - все равно что «вторично приводить Христа на суд Пилата». В конце концов епископы были вынуждены сдаться; тогда разъяренный Томас воскликнул: «Хорошо, пусть позор клятвопреступления падет на одного меня!» После этого он поклялся принять королевские требования. Однако подкрепить свою клятву подписью и печатью отказался, сказав, что слово пастыря крепче всякой печати.

Сразу после собора архиепископ горько пожалел о своей уступке; без сомнения, его дальнейшее упрямство было вызвано раскаянием в этой минутной слабости. Он решил отказаться от исполнения своих обязанностей до получения прощения от папы. К папе обратился и король, прося у него подтверждения решения Кларендонского собора и назначения архиепископа Йоркского папским легатом в Англии - в пику непокорному кентерберийцу. Вторую просьбу папа Александр III одобрил, а в первой отказал, поскольку она означала ослабление влияния церкви. Томас решил лично отправиться к папе, который жил в изгнании во Франции, но статьи, принятые в Кларендоне, уже действовали, и моряки отказались перевозить его без позволения короля. Тогда архиепископ попросил встречи с Генрихом, и тот сразу же согласился. Он совсем не хотел, чтобы Бекет покинул страну и стал орудием Людовика или иного внешнего врага; он боялся, что папа наложит на Англию интердикт - запрещение всех церковных таинств, в том числе крещения и отпевания умерших. Мало кто из средневековых монархов осмеливался противостоять подобной угрозе. Поэтому король был ласков с Бекетом и с улыбкой спросил, зачем ему покидать королевство, где хватит места им обоим. Но эта улыбка не могла скрыть от Томаса простую истину: места им обоим в Англии нет.

Скоро конфликт вспыхнул вновь. Потребовалось присутствие архиепископа на судебном процессе, но он болел или сказался больным. Король в бешенстве заявил, что его бывший друг лжет, и велел доставить его с помощью шерифа. Когда Томас явился, король отказался даже поздороваться с ним. После завершения суда с архиепископа взяли 500 фунтов штрафа за неявку. Мало того - Генрих потребовал еще 500 фунтов старого долга времен их дружбы и подробного отчета о тех имениях, которыми Бекет распоряжался в бытность канцлером. Архиепископ упал на колени, прося милости, но король был непреклонен. На следующий день Томас должен был явиться ко двору и принять все требования; ему передали, что иначе его могут казнить или бросить в темницу. Оправившись от слабости, он подготовился к роли мученика. Сначала он хотел отправиться к королю босым и в одежде грешника; потом ограничился тем, что взял в руки тяжелый крест, который обычно несли перед ним во время процессий. Друзья отговаривали его: ведь это означало, что он взывает к Божьему суду против королевского беззакония. Но Томас настоял на своем. Гилберт Фолиот вышел, пробормотав «упрямый глупец», и с архиепископом остались только Герберт Бошамп и Фиц-Стефен. С ними он и отправился во дворец.

Едва он вошел, как граф Лестерский начал читать приговор. Но Томас прервал его, подняв крест и объявив, что отправляется искать защиты у папского суда, который выше королевского. С высоко поднятой головой он направился к двери, сопровождаемый криками: «Изменник! Изменник!» Особенно усердствовал граф Гамелен; повернувшись, Томас бросил ему: «Будь я все еще рыцарем, мой меч доказал бы, что ты лжешь». У ворот он сел на лошадь и отправился в город, где его ждал совсем другой прием. Собралась толпа, лондонцы падали на колени и целовали края одежды архиепископа. Он в последний раз поужинал у себя дома, а утром тайно покинул город и сумел найти корабль, который перевез его через Ла-Манш. Там он был радушно принят королем Людовиком, а потом отправился в Сан и передал папе Александру текст Кларендонских установлений. Папа осудил их, но никаких других действий не предпринял - он сам был изгнанником и не желал ссориться с могущественным королем Англии. Томас обрел убежище в цистерцианском аббатстве Понтиньи в Бургундии, где он оставался шесть лет. За это время его влияние на родине ослабло; его сторонники понимали, что нужно для вида покориться и ждать развития событий. Но сам Бекет этого не понимал: он грозил королю отлучением, писал ему оскорбительные письма, просил помощи у папы. Их конфликт с Генрихом все больше терял принципиальное значение и приобретал характер надоевшей им самим личной ссоры.

Временно избавившись от опасного соперника, Генрих смог вновь заняться реформами. Он рассматривал решения Кларендонского собора лишь как промежуточный шаг на пути к полной унификации судопроизводства. В феврале 1166 года были приняты Кларендонские ассизы, по которым в каждом графстве предстояло выбрать представителей, обязанных выявить в своих городах и деревнях всех известных им преступников и передать их на суд королевских шерифов. Особо отмечалось, что при этом не должны учитываться никакие иммунитеты и частные юрисдикции. Ассизы стали первым шагом в не завершенной до сих пор в английском суде замене «обычаев» системой писаных законов. Они также впервые попытались заменить множество феодальных юрисдикций и судов единым королевским правом. Был восстановлен англосаксонский принцип круговой поруки, открывший дорогу к самоуправлению общин, которые могли теперь привлекать к суду любого своего члена. Одновременно появились и другие ассизы, по которым любой свободный человек, лишенный земли без решения суда, мог обратиться с жалобой лично к королю. Историк Мейтленд назвал этот закон «возможно, важнейшим в истории английского законодательства» - он покончил с эпохой «кулачного права» и дал возможность преодолеть произвол местных феодалов и чиновников обращением в высшую инстанцию.

Оставалась активной и внешняя политика Генриха. Сразу после бегства Бекета он отправился с войском в Уэльс, чтобы покончить с независимостью этой непокорной кельтской области. Южный и Центральный Уэльс были завоеваны, а сильный король Северного Уэльса Оуэн Гвинедд вновь признал себя вассалом Англии. Однако полного подчинения не получилось; после смерти Генриха валлийские князья вернули себе самостоятельность. В 1166 году король вновь отправился на континент - на этот раз не воевать, а заключать союзы. Теперь он рассчитывал увеличить свою империю привычным анжуйским способом, с помощью своего многочисленного потомства. Чтобы обезопасить свои владения со всех сторон, он выдал одну дочь, Алиенору, за короля Кастилии, а вторую, Джоанну, - за норманнского короля Сицилии. Третью дочь, Матильду, король отдал саксонскому герцогу Генриху Льву, чтобы укрепить альянс с его кузеном, императором Фридрихом. Владыка Англии задумал сложную многоходовую комбинацию, планируя в конце концов покончить и с королем Людовиком, и с упрямым Бекетом. Для этого он всячески обхаживал императора и поставленного им антипапу в Риме, отказавшись признавать власть законного папы Александра. Этой же цели служили все брачные союзы. Генрих просватал еще одну дочь Людовика, Алису, за своего сына Ричарда (напомним, что его старший сын Генрих уже был женат на французской принцессе). Другой сын, Джефре, добился руки наследницы Бретонского герцогства в результате утомительных трехлетних войн.

Генрих решил еще при жизни поделить свои владения между сыновьями. С этой целью он добился от Людовика признания Генриха наследником Анжу и Мена, а Ричарда - наследником Аквитании. Заодно и сам король еще раз принес присягу Людовику - чтобы сплотить сыновей и окончательно разделить их сферы влияния. По этой схеме Джефре получал Бретань, а любимый сын Джон оставался при отце, за что еще тогда получил прозвище «Безземельный». Генрих планировал создать настоящую империю со стройной системой власти, но это было возможно лишь в одном случае - если бы сыновья любили отца и во всем ему повиновались. Но это оказалось далеко не так. Принцы выросли без отца, который был вечно занят, и питали к нему мало привязанности. Все они испытывали сильное влияние матери, Алиеноры Аквитанской, которая постоянно жаловалась на дурное обращение с ней супруга. К тому же принцы не меньше отца были подвержены приступам «анжуйского гнева», и ссоры между ними были почти неизбежны. Это безнадежно испортило всю вторую половину царствования Генриха и привело его к роковому концу.

Но пока король желал закрепить выстроенную им пирамиду власти и короновать Генриха как своего соправителя. На континенте такая практика была обычной, но в Англии к ней отнеслись без энтузиазма. Глава английской церкви отсутствовал, и король заставил провести коронацию Роджера, архиепископа Йоркского. 14 июня 1170 года Генрих Младший был торжественно коронован в Вестминстере, несмотря на запрещение папы и Бекета. Это дало новый толчок ссоре между королем и архиепископом. 22 июня два врага встретились в Фретвале. Поначалу Генрих был в хорошем настроении: он поклонился Томасу и даже снял шляпу. Но архиепископ сразу же бросился в атаку, говоря о недопустимости совершенной коронации. Король возражал, показывая письма папы, позволявшие Роджеру совершать подобные церемонии, - эти письма были написаны давно, после смерти архиепископа Теобальда, когда кентерберийская кафедра была вакантной. Он пообещал вернуть Томасу и его друзьям все владения и должности при дворе, если архиепископ признает коронацию и помирится с ним. В ответ Бекет сошел с коня и опустился на колени, но король поднял его и держал его стремя, пока он вновь садился в седло.

Однако Генрих упорствовал в одном. Он отказывался даровать бывшему другу «поцелуй мира», предлагая «сотню раз поцеловать его в губы, руки и даже ноги», но только не в щеку. Томас даже пошел на хитрость, подойдя к королю во время мессы, когда тот был обязан дать ему «поцелуй мира». Но Генрих тут же велел отслужить вместо обычной мессы заупокойную, при которой поцелуй не полагался. Такое упорное нежелание заставляет историков предполагать, что король уже тогда задумал убийство Бекета. Но скорее всего, он просто предвидел неизбежность новых ссор и не хотел своим прощением давать козырь сторонникам архиепископа. А их опять становилось все больше. За время четырехлетнего отсутствия Генриха в Англии копилось недовольство Кларендонскими установлениями и всей политикой короля. Как часто бывало в Средневековье, реформы в основном свелись к повышению налогов, которые на местах взимались с большими злоупотреблениями. «Щитовой» и прочие сборы тяжелым бременем легли и на крестьян, и на города, и даже на феодалов, которые прежде вовсе не платили налогов. В этих условиях англичане приветствовали Бекета как борца с тиранией короля.

Генрих понял, что пора действовать. В марте 1170 года он наконец вернулся в Англию и тут же вызвал для отчета всех шерифов графств и других высших чиновников. Через два месяца из двадцати семи шерифов на своих постах остались только семеро, а некоторые даже поплатились за свои проступки головой. Тогда же король собрал в Лондоне всех английских феодалов и добился от них присяги на верность Генриху Младшему. Присягу давали охотно - возможно, многие бароны предвидели, что это лишь ускорит возвращение столь желанной для них анархии. Тут королю пришлось вернуться во Францию, где Людовик и папа плели новые интриги. Рождество он встречал в Байе, и тут к нему явились Роджер Йоркский и другие епископы с известием, что Бекет вновь выступил против королевской воли. Архиепископ вернулся в Англию еще в июне, хотя Людовик посоветовал ему не полагаться на милость короля, отказавшегося дать ему «поцелуй мира». На это Томас ответил: «Да сбудется Господня воля». Король предвидел, что его сторонники - особенно рыцари, захватившие кентерберийские земли, - захотят убить изгнанника, и приставил к нему для охраны Иоанна, декана Солсбери. Но охранял Бекета простой народ - тысячи людей встречали его от моря до самого Кентербери, крича: «Да здравствует отец сирот, покровитель вдов!»

Вернувшись, Томас обнаружил, что его земли захвачены и разорены, урожай похищен, а крестьяне разбежались. Не смотря на уговоры друзей, он тут же проклял всех расхитителей церковного добра и заодно и тех епископов, что пошли на соглашение с королем. Он рассчитывал на поддержку юного Генриха, которого некогда воспитывал. Архиепископ отправился к нему с дарами, но по пути был встречен отрядом вооруженных рыцарей, приказавших ему вернуться обратно. Фактически он оказался на положении пленника, а вскоре претерпел новую обиду. Рыцари из воинственного семейства де Брок захватили корабль с вином и деликатесами, посланный Томасу королем Франции. К тому же они затевали драки с его слугами, охотились в его лесах, а под Рождество напали на его обоз и обрезали лошадям хвосты. Бекет не мог остаться безучастным к этим оскорблениям и на Рождество произнес проповедь на евангельские слова «на земле мир и в человецех благоволение». В проповеди он повел речь о своем близком мученичестве и тут же проклял всех де Броков.

Узнав об этом, король потерял всякое терпение и произнес слова, о которых после горько жалел. «Что за неблагодарных глупцов держу я при себе, - вскричал он, - если они не могут защитить своего господина от какого-то распоясавшегося клирика!» Тут же четверо рыцарей - Вильгельм де Траси, Хью де Морвилль, Реджинальд Фиц-Урс и Ричард де Бретон - оседлали лошадей и помчались к побережью. Через день они уже были в Англии, в замке Рэндольфа де Брока. По преданию, они обсуждали план преступления шепотом и в темноте, не видя даже собственных лиц. Утром все четверо отправились в аббатство Святого Августина в Кентербери, где находился архиепископ. Когда они вошли, он сидел на кровати в своей комнате и беседовал с друзьями. Рыцари оставили оружие у входа и прикрыли латы плащами, чтобы не выдать своих намерений. Внутрь их провел сенешаль Томаса Уильям Фиц-Найджел, который хорошо знал всех четверых и даже расцеловался с ними при встрече. «Милорд, - объявил он, открывая дверь, - к вам рыцари от короля Генриха». - «Пусть войдут», - сказал архиепископ и встал.

Не обращая на пришельцев никакого внимания, он продолжил прерванный разговор. Рыцари между тем растолкали клириков и уселись на пол у ног Томаса. Наконец он повернулся к ним и поздоровался с де Траси. Тот промолчал, но Фиц-Урс воскликнул: «Да поможет тебе Бог! Мы привезли послание для тебя от короля из-за моря. Желаешь выслушать его наедине или при всех?» - «Как вы хотите», - ответил архиепископ, но все же кивком велел друзьям удалиться. Те, однако, заподозрили неладное и остались возле двери. Тут один из убийц схватился за тяжелый посох Бекета, лежавший на полу; видимо, он рассчитывал использовать его в качестве оружия. Заметив это, Томас крикнул: «Такие послания нельзя держать в секрете!» - и велел слуге позвать клириков обратно. Тогда рыцари начали перечислять обвинения короля в адрес Бекета, на которые он отвечал кратко и язвительно. Они потребовали, чтобы он отправился с ними во Францию, чтобы держать ответ перед Генрихом. «Никогда больше, - сказал Томас, - море не встанет между мной и моей паствой, если только меня не вытащат отсюда за ноги».

Обе стороны начали терять терпение. Рыцари вскочили на ноги, и Бекет спросил: «Уж не собираетесь ли вы убить меня?» Фиц-Урс завопил: «Он нам угрожает! Он хочет нас всех проклясть!» Возможно, у рыцарей первоначально не было плана убивать Бекета, но теперь отступать было поздно. К этому моменту вокруг архиепископа собрались его друзья и слуги. «Кто за короля, - крикнул Фиц-Урс, взявший на себя роль вожака четверки, - идите к нам!» Никто не шевельнулся. «Ладно, тогда стерегите его, чтобы не сбежал», - сказал Фиц-Урс, и рыцари отправились за оружием. В это время друзья уговаривали Томаса укрыться в церкви или в каком-либо потайном месте. Однако, по свидетельству своего друга и биографа Грима, «он так долго жаждал мученичества, что, когда время пришло, боялся отсрочить его или избежать и не желал идти в церковь, чтобы почтение перед святостью этого места не отвратило нечестивцев от их замысла». Друзья даже попытались увести его силой, но он сопротивлялся. Наконец они убедили его, что пора служить вечерню - было пять часов. В их окружении архиепископ вошел в церковь, но обнаружил, что забыл посох, и пошел назад к выходу. Там его и настигли четверо рыцарей с мечами и топорами; Фиц-Урс громко закричал: «Ко мне, слуги короля!»

Из книги История Франции глазами Сан-Антонио, или Берюрье сквозь века автора Дар Фредерик

Из книги Всемирная история. Том 2. Средние века автора Йегер Оскар

ГЛАВА ТРЕТЬЯ Короли Салического дома: Конрад II, Генрих III, Генрих IV. - Королевская и княжеская власть. Королевская и папская власть. Григорий VII Результаты властвования Саксонской династииСтолетие, в течение которого Саксонская династия правила Германией, было

Из книги Алиенора Аквитанская автора Перну Режин

Из книги 100 великих полководцев Средневековья автора Шишов Алексей Васильевич

Эдуард I Плантагенет Воинственный сын самовластного короля Генриха III, победивший в Баронской войне и присоединивший к Англии Уэльс Эдуард I. Иллюстрация начала XX в.Свое полководческое дарование обладатель английской короны с 1272 года Эдуард I из династии Плантагенетов,

Из книги Белые генералы автора Шишов Алексей Васильевич

автора

Генрих VII Люксембург? Генрих II Святой 1308 Генрих становится римским королем и императором 1002 Генрих становится римским королем и императором 306 В обоих случаях события происходят в Майнце. 1310 Сын Генриха Иоанн становится королем Чехии 1004 Генрих захватывает

Из книги Матрица Скалигера автора Лопатин Вячеслав Алексеевич

Генрих III Чёрный - Генрих II Святой 1017 Рождение Генриха 972 Рождение Генриха 45 1039 Генрих становится королем и императором 1002 Генрих становится королем и императором 36 Жену Генриха Черного звали Гунгильда, а первую жену Генриха Святого? Кунигунда. Дело здесь не в том, что

Из книги История города Рима в Средние века автора Грегоровиус Фердинанд

2. Генрих iii идет в Италию. - Собор в Сутри (1046 г.). - Отказ Григория VI от папского сана. - Генрих III назначает папой Климента II, который коронует его императором - Сцена императорского коронования. - Передача патрициата Генриху него преемникам В сентябре 1046 г.,

Из книги Краткая история Англии автора Дженкинс Саймон

Генрих II Плантагенет и Бекет 1154–1189 гг Генрих II (1154–1189) был королем-воином, подобно героям рыцарских романов. Не зная покоя, он объезжал свои владения. Если он не сражался, то охотился, если не охотился, то занимался законотворчеством, а если не было государственных дел, то

автора Крофтс Альфред

Терпеливый объединитель Тучная фигура Иэясу создавала ложное представление о его атлетизме и ловкости. Он обнажал меч и скакал на лошади так же хорошо, как самый прекрасный буси. Известно, что выстрелами из аркебуза он поразил подряд трех летевших журавлей. Иэясу не был

Из книги История Дальнего Востока. Восточная и Юго-Восточная Азия автора Крофтс Альфред

КАНСИ - «ОБЪЕДИНИТЕЛЬ» Шуньси, которому в 1644 г. было лишь шесть лет, оставался под опекой своих дядьев. Ему очень нравилась китайская культура, но он был недостаточно энергичен в завершении покорения страны. Привязанный к своей жене, он возродил варварский обычай,

Из книги Гапон автора Шубинский Валерий Игоревич

ОБЪЕДИНИТЕЛЬ Собственно говоря, идея объединения социалистических партий витала в воздухе.Помянутая «Амстедерамская конференция» как раз приняла решение, обязывающее социалистические партии каждой из стран объединиться. И, например, французские социалисты в 1905 году

Из книги Всемирная история в лицах автора Фортунатов Владимир Валентинович

1.1.2. Рамзес II - объединитель Египта В известном анекдоте советского периода английские и египетские археологи, найдя очередную мумию в очередном еще не разграбленном захоронении, не могут определить, кто перед ними. Обращаются за помощью в Комитет государственной

Из книги Всемирная история в изречениях и цитатах автора Душенко Константин Васильевич